образный: сыщики, провокаторы, палачи, начальники всевозможныхъ провинціальныхъ отдѣловъ Чеки, слѣдователи, чины тюремной администраціи и тому подобное. Естественно, что весь этотъ аморальный сбродъ, въ своемъ стараніи заслужитъ прощеніе творить надъ довѣренными ихъ надзору заключенными неслыханныя звѣрства, и вотъ одна изъ многихъ причинъ, почему Соловецкій концентраціонный лагерь пріобрѣлъ такую славу, что многіе предпочитаютъ мгновенную смерть, чѣмъ долгое заключеніе въ этомъ аду.
Какъ голодъ лучшая приправа къ ѣдѣ, такъ и усталость — лучшее снотворное средство. Воспользовавшись тѣмъ, что трое изъ моихъ попутчиковъ не могли больше лежать и усѣлись, скорчившись и выставивъ ноги въ пространство между скамейками и рѣшеткой, я попытался улечься и сверхъ всякаго ожиданія заснулъ. Проснулся я, когда уже стемнѣло и клопы невыносимо стали кусать. Калугинъ былъ совершенно невмѣняемъ и блѣдный съ безсмысленной улыбкой, повидимому, совершенно ошалѣлъ отъ кокаина. Я опять усѣлся на краешкѣ скамейки, упираясь колѣнями въ рѣшетку и рядомъ со мной пристроился чехъ-коммунистъ. Это былъ славный парень спортсменъ, весельчакъ и очень деликатный человѣкъ. Фамилія его была Сага. Замѣтивъ, что онъ съ сожалѣніемъ выбрасываетъ перепачканный мякишъ чернаго хлѣба и съ жадностью грызетъ корочку, я предложилъ ему яйцо и кусокъ полубѣлаго хлѣба, который я подвѣсилъ въ носовомъ платкѣ къ рѣшеткѣ. —„У васъ у самого мало“ — сказалъ Сага, — „ничего, какъ нибудь проживу. Не-впервое голодать“.
Сага попалъ въ Россію вмѣстѣ съ чешскими легіонерами, во время гражданской войны и, соблазшись щедрыми обѣщаніями совѣтскаго правительства, остался въ Москвѣ, получивъ должность инспектора физической культуры. Хотя и искренній коммунистъ, Сага вскорѣ увидѣлъ, что все, происходящее въ Россіи, ничего общаго съ коммунизмомъ не имѣетъ. Поэтому онъ рѣшилъ выбраться къ себѣ на родину — въ Прагу, и отправился въ Чешское консульство въ Москвѣ, для визированія паспорта. Повидимому, Сага былъ неостороженъ въ разговорахъ, или его выслѣ-
