ной коллегіи Чеки о заключеніи меня въ Соловецкій лагерь на 3 года. Выслушавъ это постановленіе, я заявилъ, что мнѣ уже 10 мѣсяцевъ тому назадъ объявляли его, и что моя отправка на Соловки была отставлена, такъ какъ между финляндскимъ и совѣтскимъ правительствами идутъ переговоры объ обмѣнѣ меня на заключенныхъ въ финляндскихъ тюрьмахъ коммунистовъ. На это начальникъ тюрьмы сказалъ: „Я ничего не знаю про это. Мнѣ приказано сегодня васъ отправить на Соловки.“ На это я, резонно, возразилъ: „Вы обязаны меня сначала отправить на медицинское освидѣтельствованіе. Кромѣ того, у меня нѣтъ ни денегъ, ни вещей, ни продуктовъ, ни бѣлья. Позвольте мнѣ, по крайней мѣрѣ, телефонировать въ консульство, чтобы мнѣ прислали все необходимое на вокзалъ.“ На это заявленіе я получилъ отвѣтъ: „Теперь уже поздно для медицинскаго осмотра. Васъ осмотрятъ въ Кеми. По телефону въ консульство мы сами передадимъ вашу просьбу. На Соловкахъ вы получите полное обмундированіе и обувь. Вы напрасно безпокоитесь.“ Много спустя, уже въ Финляндіи, я узналъ, что никто не думалъ сообщать въ консульство о моей внезапной отправкѣ и о моей просьбѣ о помощи.
Насъ всѣхъ выстроили въ одну шеренгу, начальникъ конвоя провѣрилъ насъ по списку, и каждому выдали по 1 кило чернаго хлѣба и по три небольшихъ, соленыхъ рыбы — судака.
Хлѣбъ я взялъ, а рыбу отдалъ, стоявшему рядомъ какому-то старику, повидимому, крестьянину. Въ нашей партіи было нѣсколько женщинъ, принадлежавшихъ, съ виду, къ образованному классу, четыре священника, нѣсколько крестьянъ, нѣсколько бывшихъ военныхъ, одинъ очень дряхлый старикъ и человѣкъ 15 студентовъ. Всего было въ партіи, 43 человѣка.
Во дворѣ стояли двѣ телѣги. На одну положили наши вещи, а на другую сѣли женщины, больной старикъ и хромой священникъ. Передъ отправленіемъ партіи, конвойные солдаты начали заряжать ружья и конвойный начальникъ громко скомандовалъ: „Курки на предохранительный взводъ!“ Стоявшая рядомъ со мной маленькая, худенькая женщина, съ утомленнымъ
