городѣ Ямбургѣ, вблизи эстонско-русской границы, гдѣ его родители имѣли небольшой домъ и лавку. Ваня окончилъ среднее коммерческое училище и во время гражданской войны служилъ разсыльнымъ при канцеляріи одного изъ штабовъ бѣлой арміи. При отступленіи бѣлой арміи, Ваня вмѣстѣ со своей замужней сестрой, ушелъ съ остатками бѣлой арміи на эстонскую территорію. Въ Эстоніи ему пришлось претерпѣть рядъ обычныхъ эмигрантскихъ лишеній. Неоднократно онъ говорилъ мнѣ, разсказывая про свои приключенія: „Знаете, господинъ Седерхольмъ, иногда хотѣлось покончить съ собой. Ходишь, ходишь, ищешь работу, а никто не принимаетъ. Видятъ, что ребенокъ пришелъ — ну, и нѣтъ довѣрія. Очень трудно жить на свѣтѣ маленькимъ людямъ“. Въ 1924-мъ году, соблазненный перспективами Нэпа, Ваня рѣшилъ возвратиться къ своимъ роднымъ. Визированіе паспорта было ему не по карману, и онъ рѣшилъ перейдти эстонско-совѣтскую границу нелегально. Явившись на совѣтскій пограничный пунктъ, Ваня подробно изложилъ свою исторію совѣтскому чиновнику, послѣ чего его арестовали и отправили по этапу въ Петербургъ. Когда я встрѣтился съ нимъ въ тюрьмѣ, то шелъ уже седьмой мѣсяцъ его тюремныхъ скитаній. Однажды раннимъ весеннимъ вечеромъ, Ваню вызвали изъ камеры и объявили, что онъ высылается въ Соловецкій лагеръ на 5 лѣтъ, за шпіонажъ и контръ-революціонную дѣятельность. Этапъ уходилъ черезъ часъ и у бѣднаго маленькаго существа, не было не только теплаго платья, но даже цѣлыхъ сапогъ. Кое-какъ мы снабдили его, чѣмъ могли, изъ нашего скуднаго гардероба, и онъ ушелъ отъ насъ на дальній Сѣверъ, обреченный на вѣрную смерть.
„Трудно живется на свѣтѣ маленькимъ людямъ!“
Со мной въ одной камерѣ довольно долго сидѣлъ мальчишка 12-ти лѣтъ, эстонецъ. Оставшись у себя на родинѣ, круглымъ сиротой, мальчуганъ рѣшилъ ѣхать къ своему старшему брату, который работалъ на одномъ изъ петербургскихъ заводовъ. Не имѣя денегъ, чтобы оплатить визированіе паспорта, маль-
