учной, но болѣе коммерческой точки зрѣнія, не имѣли никакого успѣха. Все дѣло было отложено на двѣ недѣли, впредь до полученія всѣхъ необходимыхъ Эрисману свѣдѣній.
При прощаньи, товарищъ Эрисманъ съ большимъ чувствомъ пожаловался мнѣ на свою перегруженность работой и на полное отсутствіе надежныхъ помощниковъ. По его словамъ выходило, что вся кожевенная промышленвсть Россіи лежала на его слабыхъ плечахъ, и одновременно онъ состоялъ предсѣдателем массы партійныхъ организацій.
Такъ какъ все дѣло осложнялось, а телеграммы изъ Америки требовали, чтобы я продолжалъ переговоры и выжидалъ благопріятнаго случая, то мое пребываніе въ Россіи затягивалось на неопредѣленно долгое время. Поэтому я снялъ въ домѣ нашего консульства на Невскомъ проспектѣ небольшое конторское помѣщеніе я рѣшилъ выжидать. Имѣя кое какія техническія представительства отъ англійскихъ и финляндскихъ фирмъ, я рѣшилъ попытаться ихъ использовать, въ ожиданіи какого либо опредѣленнаго рѣшенія по моему прямому и главному дѣлу, т. е. по заключенію концессіоннаго договора на монопольную продажу дубильнаго экстракта для совѣтской кожевенной промышленности.
Въ организаціи конторы мнѣ очень помогъ инженеръ Копоненъ, родившійся и получившій высшее образованіе въ Россіи и почти безвыѣздно прожившій въ этой странѣ. Копоненъ былъ финляндскимъ подданнымъ и встрѣтился я съ нимъ совершенно случайно въ нашемъ консульствѣ. Этотъ молодой человѣкъ, съ пріятнымъ, открытымъ лицомъ сразу произвелъ на меня крайне симпатичное впечатлѣніе. Такъ какъ онъ былъ безъ работы, а я нуждался въ секретарѣ и помощникѣ, знакомомъ съ совѣтскими порядками, то послѣ недолгихъ переговоровъ Копоненъ поступилъ ко мнѣ на службу, и контора моя начала функціонировать.
Рядомъ съ нашей конторой, въ томъ же корридорѣ пятаго этажа, было еще нѣсколько конторъ нашихъ соотечественниковъ. Они занимались небольшими, случайными дѣлами, по товарообмѣну между Финляндіей и совѣтской Россіей. Благодаря тому, что
