далъ“ его же подчиненный, одинъ изъ чертежниковъ техническаго бюро—Громовъ, который по ироніи судьбы вскорѣ самъ попалъ подъ судъ за торговлю кокаиномъ. Теперь Громовъ тоже находился въ тюрьмѣ.
Этотъ Громовъ былъ вселенъ въ квартиру инженера Лугина вмѣстѣ съ нѣсколькими другими самыми разнообразными жильцами, такъ какъ инженеръ занималъ квартиру въ 5 комнатъ, т. е. въ 4 раза больше того, чѣмъ ему полагалось по совѣтскому законодательству. Комната Громова была рядомъ съ комнатой супруговъ Лугиныхъ, и сквозь тонкую дверь онъ, вѣроятно, подслушивалъ разговоръ мужа съ женой. Въ результатѣ всего Чека нагрянула однажды ночью въ квартиру инженера съ обыскомъ, было найдено письмо брата и „дѣло“ заварилось. Братъ Лугина былъ разстрѣлянъ, а супруги Лугины арестованы за „недоносительство“. Инженеръ Лугинъ ничего не зналъ о судьбѣ своей жены, кромѣ того, что она выслана на Уралъ. Онъ попалъ въ больницу съ воспаленіемъ слѣпой кишки и недавно ему сдѣлали операцію. Громовъ, вѣроятно, пребываетъ въ должности „сексота“ въ мѣстѣ своего заключенія и имѣетъ всѣ шансы выйдти скоро на свободу.
Какъ-то, медленно прогуливаясь по корридору вмѣстѣ съ бывшимъ банкиромъ Гольдманомъ и бесѣдуя съ нимъ о превратностяхъ человѣческой судьбы, я обратилъ вниманіе, что около дверей моей камеры подозрительно часто прохаживался воръ рецидивистъ, по тюремной кличкѣ,—„Слонъ“. Я познакомился съ нимъ, такъ какъ онъ однажды обратился ко мнѣ съ просьбой проредактировать прошеніе „на Высочайшее имя“—какъ онъ выразился, т. е. на имя предсѣдателя совѣта народныхъ коммиссаровъ. Все прошеніе было составлено имъ въ очень витіеватыхъ выраженіяхъ и такъ и пестрѣло фразами вродѣ: „честное пролетарское слово“, „честная трудовая жизнь“ и даже что то на счетъ „въ потѣ лица ѣсть хлѣбъ свой“. Совмѣстно съ Клейномъ, мы облекли всю эту витіеватую чушь въ литературную форму и на трехъ страницахъ попытались убѣдить народныхъ коммиссаровъ
