нибудь болѣзнь или затянуть лѣченіе. Пьютъ крѣпкій настой махорки, загоняютъ подъ кожу грязныя иголки, растравляютъ раны горящей папиросой и т. п.
Благодаря любезности одной изъ сестеръ, я получилъ возможность пользоваться уборной медицинскаго персонала. Это надо было продѣлывать очень осторожно, такъ какъ малѣйшая привиллегія, оказанная буржую, замѣчалась больными и влекла за собой цѣлый рядъ явныхъ и тайныхъ доносовъ въ Чеку на врачей, на администрацію и даже на чекистовъ, откомандированныхъ для службы въ больничномъ надзорѣ.
Нѣкоторые врачи и сестры относились ко всѣмъ больнымъ съ одинаковымъ вниманіемъ, не дѣлая разницы между буржуазнымъ и пролетарскимъ происхожденіемъ. Положеніе интеллигентныхъ больныхъ было во много разъ хуже, чѣмъ остальной массы заключенныхъ. Но между административными заключенными и осужденными по приговору суда была громадная разница въ правахъ. Несмотря даже на буржуазное происхожденіе, осужденные по приговорамъ судовъ все же имѣли право на досрочное освобожденіе по представленію тюремной администраціи или по болѣзни. Административные заключенные лишены были всякихъ правъ и не могли даже подавать прошенія въ высшій совѣтъ народныхъ комиссаровъ о помилованіи.
Чѣмъ больше я вникалъ въ мое положеніе, тѣмъ мнѣ было яснѣе, что у меня нѣтъ никакихъ шансовъ выйдти на свободу живымъ. Даже самое энергичное заступничество финлядскаго правительства, могло встрѣтить непреодолимое препятствіе въ лицѣ всесильной Чеки, которая фактически является государствомъ въ государствѣ, и передъ ней склоняется власть даже народныхъ комиссаровъ.
Я уже три дня, какъ находился въ больницѣ Гааза и философъ Клейнъ оказался правъ: я началъ „обживаться“, и приспосабливаться къ мѣстнымъ порядкамъ. При помощи взятыхъ въ долгъ у Клейна денегъ и благодаря различнымъ комбинаціямъ, я получилъ возвожность по вечерамъ пользоваться ванной.
