и командному составу только прежнихъ погонъ не хватаетъ для полноты картины. Заводы дымять трубами и иностранцамъ демонстрируютъ дома отдыха для рабочихъ. Эволюція по всему фронту и увѣряю васъ, что я нисколько не шучу. Только одно маленькое „но“. Эволюція — эволюціей, но вотъ эта самая пролетарская идеалогія все-таки лежитъ въ основѣ всего. Какъ вы всѣ не хотите понять, что „Нэп“ — это все то же „по стольку, по скольку“, временная уступка политическому моменту. Европейская и Американская буржуазія пока еще крѣпки, надежды Коминтерна на міровую революцію пока не оправдались и борьба принимаетъ затяжной характеръ. Необходимо сохранить Россію и народъ, какъ лабораторію и главный штабъ коммунизма. Все это временно достигнуто Нэпомъ. Даже мы, старая русская интеллигенція, нашли въ Нэпѣ приложеніе нашимъ знаніямъ и опыту. Но мы прекрасно понимаемъ, что насъ только лишь терпятъ до той поры, пока въ нашихъ знаніяхъ нуждаются и пока не подросла новая интеллигенція, которая насъ постепенно замѣняетъ. Насъ именно терпятъ, но далеко не многихъ изъ насъ: все въ рукахъ Коминтерна и Чеки. Если я сказалъ вамъ, что теперь стало хуже чѣмъ было въ 19-мъ, 20-мъ, 21-мъ и 22-мъ годахъ, то я имѣю для этого основанія. Чека пріобрѣла теперь такую власть, и ея аппаратъ настолько усовершенствованъ, что, когда вспоминаешь чекистовъ эпохи военнаго коммунизма, то всѣ ужасы пережитаго блѣднѣютъ передъ тѣмъ, что происходитъ теперь. Но теперь все эволюціонировало, и нужно имѣть глаза и уши, чтобы на фонѣ развивающейся индустріи, концессій, санаторій для рабочихъ, симфоническихъ концертовъ, спальныхъ вагоновъ и лицемѣрія, увидѣть гримасы совѣтской жизни, увидѣть невидимыя міру слезы и услышать стоны замученныхъ людей!“
— „Слѣдовательно, по вашимъ словамъ выходитъ, что совѣтская власть съ каждымъ днемъ крѣпнетъ, и что Нэпъ спасъ положеніе?“, — спросилъ я Клейна.
„Э—э нѣтъ, погодите, я еще не кончилъ. Дѣло въ томъ, что сейчасъ первый періодъ „Нэпа.“ Разумѣется, по сравненію съ эпохой военнаго комунизма
