докъ передачу, я немедленно же предпринялъ шаги къ знакомству съ нашими сосѣдками, разумѣется по способу перестукиванія. Чесноковъ съ завистью слѣдитъ за моими переговорами, такъ какъ онъ очень плохо владѣлъ этимъ драгоцѣннымъ въ тюрьмѣ, искусствомъ общенія съ сосѣдями.
Наше знакомство съ дамами наладилось очень быстро, и онѣ оказались очень пріятными собесѣдницами. Одна изъ нихъ была женой юриста, а другая оказалась женой моего бывшаго сослуживца капитана 2-го ранга Балкъ. Узнавъ это, я назвалъ себя и сказалъ, что до революціи я однажды плавалъ вмѣстѣ съ мужемъ г-жи Балкъ на одномъ кораблѣ.
Въ теченіе нѣсколькихъ дней, наше знакомство черезъ стѣнку перешло въ дружбу, и два раза мы даже умудрились переброситься словами, во время утренней уборки, когда сразу открываются двери 2—3-хъ камеръ для выметанія сора изъ камеры въ корридоръ.
Мужья нашихъ сосѣдокъ находились въ шестомъ отдѣленіи той же тюрьмы, но онѣ не имѣли о нихъ никакихъ свѣдѣній. Обѣ дамы сидѣли уже шестой мѣсяцъ по обвиненію въ шпіонажѣ, но слѣдствію по ихъ дѣлу все еще не предвидѣлось конца. „Дѣло“ нашихъ сосѣдокъ было стереотипнымъ, и такихъ „дѣлъ“, создаются десятки, если не сотни ежедневно въ совѣтской Россіи.
Подруга г-жи Балкъ — г-жа Балаханова, имѣла по совѣтскимъ понятіямъ большую квартиру, въ четыре комнаты. Согласно закона, можно было пользоваться только тремя комнатами, такъ какъ вся семья состояла изъ четырехъ человѣкъ: самого Балаханова, его жены, ея матери и маленькаго сына. Такъ какъ Балахановъ былъ до революціи чиновникомъ министерства юстиціи, то домовой комитетъ все время придирался къ нему, и грозилъ кого-нибудь къ нимъ вселить изъ „пролетарскаго“ элемента. Чтобы избѣжать нежелательнаго квартиранта, Балахановы пригласили къ себѣ какъ жилицу, одну знакомую барышню, служившую въ какомъ то военномъ кооперативѣ. За этой барышней ухаживалъ секретарь одного изъ иностранныхъ консульствъ. Иногда, по вечерамъ, за чайнымъ столомъ Балахановыхъ соединялось небольшое
