Грузинъ окончательно резвеселился, хлопнувъ себя руками по груди и покруживъ головой, сказалъ краснорѣчивое и неподважаемое: „в-в-в-а-а-а!“
Сдѣлавъ знакъ въ сторону чекиста, игравшаго съ револьверомъ, Илларіоновъ опять обратился ко мнѣ со словами: „Васъ никто не запугиваетъ и вы много о себѣ воображаете. Вотъ здѣсь, на листѣ, будьте любезны написать фамиліи всѣхъ вашихъ знакомыхъ въ Совѣтской Россіи, и въ особенности въ Петербургѣ“.
— „Я такъ сразу не могу вспомнить. Позвольте мнѣ это сдѣлать въ камерѣ“.
— „Хорошо, — заявилъ, подумавъ, Илларіоновъ, — а скажите, пожалуйста, кому вы писали письмо по-французски на Песочную улицу № 5?“
Припоминая, я сказалъ: — „Маклеру фондовой биржи г-ну Болю“.
— „А что вы ему писали?“
— „Ничего особеннаго. Писалъ, что деньги — 2700 рублей золотомъ, которые онъ мнѣ опоздалъ уплатить въ условленный срокъ, должны быть мнѣ немедленно уплачены“.
— „Вотъ видите, намъ все извѣстно“.
— „Ничего не нахожу въ этомъ удивительнаго. Очень печально, что вы просматриваете даже городскую корреспонденцію. Теперь, понятно, почему городское письмо попадаетъ къ адресату на третій день.
— „Это не ваше дѣло. А кто такая гражданка Арцымова?“
— „Не знаю“.
— А вы можетъ быть вспомните, что вы дѣлали въ квартирѣ на углу Кронверкскаго проспекта и Пушкарской улицы? Вы тамъ часто бывали?
— „Никогда не былъ тамъ и не знаю даже, гдѣ находятся эти улицы.
— „Подумайте объ этомъ. Потомъ, можетъ быть, и вспомните“.
Затѣмъ, взявъ у грузина довольно объемистое досье въ синей обложкѣ, Илларіоновъ началъ его перелистывать и, найдя нужную страницу, сказалъ, „Вы знакомы съ полковникомъ Фэну?“
— „Да, я его знаю. Онъ живетъ въ Гельсингфорсѣ и состоитъ представителемъ русскихъ эмигран-
