ливой, наброшенной на плечи солдатской шинели и въ русской фуражкѣ съ зеленымъ верхомъ.
На русской пограничной станціи „Бѣлоостровъ“, очень неряшливой и запущенной, мы вышли изъ вагона. Предстоялъ таможенный осмотръ нашихъ вещей и контроль паспортовъ. Всѣ стѣны станціи пестрѣли плакатами, приглашавшими совѣтскихъ гражданъ бороться противъ взятки. Среди этихъ плакатовъ выдѣлялись ярко раскрашенныя воззванія о подпискѣ на золотой крестьянскій заемъ. На картинѣ былъ изображенъ мужикъ такимъ, какъ его обыкновенно изображаютъ на сценахъ провинціальныхъ театровъ: аккуратно причесанный, въ шелковой красной рубашкѣ и плисовыхъ шароварахъ, заправленныхъ въ высокіе лакированные сапоги. Чья то благодѣтельная рука сыпала на мужика дождь золотыхъ монетъ, а внизу значилось большими буквами: „отдай всѣ сбереженія на облигаціи золотого займа и, со временемъ, ты будешь богатъ“.
Голландецъ иронически и незамѣтно подмигнулъ мнѣ, показывая на золотой дождь, и я подумалъ: „недурно для коммунистическаго пролетарскаго государства это „со временемъ ты будешь богатъ“…
Послѣ осмотра вещей и паспортныхъ формальностей мы пересѣли въ русскій вагонъ. Изъ оконъ виденъ былъ печальный пейзажъ русской сѣверной природы съ разбросанными тамъ и сямъ покривившимся полуразрушенными избами и чахлыми деревьями.
Въ вагонѣ было довольно много пассажировъ бѣдно и неряшливо одѣтыхъ. Всѣ лица какого-то грязно землистаго цвѣта, съ выраженіемъ сосредоточенной озабоченности. Нигдѣ ни смѣха, ни улыбки. Двое, сидящихъ въ углу, бросаютъ на меня, по временамъ, острые и внимательные взгляды. Отъ этого противнаго сверлящаго взгляда мнѣ становится стыдно за мой элегантный костюмъ. Эти двое, несмотря на различіе въ ихъ костюмахъ и во внѣшности, имѣютъ между собой что то общее неуловимое, но дѣлающее ихъ похожими другъ на друга. Я стараюсь дать себѣ отчетъ, что именно такъ дѣлаетъ этихъ двухъ людей похожими другъ на друга и что ихъ такъ отличаетъ
