Процессъ обольшевиченія вообще происходилъ какъ то незамѣтно. И, напримѣръ, теперь въ рядахъ большевиковъ я встрѣтилъ г. Чудновскаго, который въ Америкѣ не занималъ ясно выраженной большевистской позиціи: подчеркивая въ бесѣдахъ и въ статьяхъ въ “Новомъ Мірѣ” свой интернаціонализмъ, онъ рѣзко отмежевывался отъ большевизма, какъ такового.
И если прямолинейность Ленина и его твердокаменность въ политикѣ даютъ основанія считать его просто узкимъ фанатикомъ, то гибкость ума, да и не только ума Троцкаго даютъ мѣсто предположеніямъ иного порядка. Опоздавъ къ революціи, задержавшись нѣсколько въ Америкѣ, Троцкій, еще въ 1905 году бывшій предсѣдателемъ Совѣта Рабочихъ Депутатовъ въ Петербургѣ и тогда вредившій его дѣятельности, онъ примкнулъ въ Россіи къ тому теченію, которое считало необходимымъ “углублять” революцію, опираясь на шкурные интересы малосознательныхъ, легко поддающихся гипнозу обѣщаній, солдатъ и рабочихъ.
Третій новоявленный министръ, имя котораго часто упоминается теперь въ печати, какъ министра Народнаго Просвѣщенія, Луначарскій, какъ то по недоразумѣнію примкнулъ къ политикѣ. Онъ эстетъ, съ развитымъ художественнымъ чутьемъ и знаетъ искусство, его теорію и исторію. Онъ можетъ быть хорошимъ художественнымъ критикомъ, но въ политикѣ человѣкъ мало искушенный. Я вспоминаю его рефераты въ Швейцаріи на собраніяхъ русской колоніи. И если бы онъ не былъ охваченъ доктринерствомъ до того, что сталъ договариваться до особаго вида искусства—пролетарскаго, то лекція его по литературѣ и искусству могли быть даже интересны. Но, къ сожалѣнію, начиная съ художественной критики и подчасъ тонкаго анализа даннаго автора, онъ обыкновенно переходилъ къ доктринѣ и освѣщалъ автора подъ угломъ зрѣнія пролетарскимъ.
Вспоминаю послѣдній вечеръ, проведенный мною въ швейцарской колоніи передъ экстреннымъ отъѣздомъ моимъ въ Америку. Здѣсь Луначарскій предсталъ хорошимъ декламаторомъ, частью чужихъ, частью своихъ собственныхъ, къ слову сказать—очень удачныхъ, я сказалъ бы, красочныхъ стиховъ, и его декламація оставила самое пріятное впечатлѣніе: видно, что это его сфера, и здѣсь онъ хозяинъ. Но какъ только онъ съ художественныхъ высотъ спускается въ прозу жизни, въ политику, онъ начинаетъ блуждать въ потемкахъ и становится просто скучнымъ, какъ всякій профанъ, взявшійся васъ поучать, не зная самъ чему.
