все не водится в этих местах. В русской литературе об этой реке впервые упоминает Бошняк[1], а затем Максимов[2]. Первый называет ее «Самальги», второй «Самальга».
На реке Чоло (около Большого Хингана в Манчжурии) есть ороченский род «Моргын». Название «Са» — собственное родовое имя. Орочи с реки Чоло называют себя «Са-Моргын». Мы знаем случай, когда семья солонов пришла через Сихотэ-Алинь на реку Тахобе, где я и застал их в 1907 году. Могли также и орочи перекочевать сюда из Манчжурии и принести с собой свое родовое название. Но это только предположение. Во всяком случае, происхождение названия Самарга остается загадочным.
На Самарги я застал двух стариков, которые еще помнили о том, как появились русские. Первые сведения о «лоца» пришли от гольдов с Амура. Спустя некоторое время они видели в море корабли, которые без дыма под парусами медленно ходили вдали от берега. Туземцы тихонько наблюдали за ними и не зажигали огней. Потом трое лоца пришли к ним с юга. Двое ехали на лодке, а третий шел пешком, что-то смотрел и рисовал на бумаге. Не был ли это топограф Гроссевич?
Из среды самаргинских удэхейцев выдвинулся Ингину из рода Камедига. Он был пожизненным «Чжанге», т. е. судьею и старшиною, по всему побережью от Ботчи до реки Амагу. Повидимому, это был умный и авторитетный человек, о котором у туземцев сохранилось много рассказов. Он умер лет сорок тому назад и был похоронен на возвышенном левом берегу реки, немного ниже фанзы Кивета[3].
Первые русские скупщики пушнины появились на реке Самарги в 1900 году. Их было три человека. Они прибыли из Хабаровска через Сихотэ-Алинь. Один из них в пути отморозил себе ноги. Двое вернулись назад, а больного оставили в юрте удэхейца Бага. Этот русский болел около двух месяцев и умер. Туземцы были в большом за-
