мительнымъ. И ему, какъ и всѣмъ, хотѣлось берега, берега.
Нѣкоторое нетерпѣніе замѣчается и среди матросовъ, и они все чаще и чаще прашиваютъ: „долго ли плыть до мѣста?“ Имъ, видимо, хочется, какъ говорятъ моряки, „освѣжиться“, то-есть погулять и выпить на берегу. Эти дни, которые тянутся теперь съ томительнымъ однообразіемъ безпокойныхъ вахтъ, становятся нѣсколько тяжелыми для людей, и матросы замѣтно стали скучнѣе и уже рѣже пѣли пѣсни и плясали подъ конецъ этого долгаго перехода. „Свѣжинки" давно ужъ нѣтъ... Приходится сидѣть на щахъ изъ солонины, изъ консерированнаго мяса и на горохѣ.
Дружно жившая молодежь въ своей небольшой гардемаринской каютѣ начинаетъ чувствовать нѣкоторую тяжесть этого тѣснаго сожительства. Появляются безпричинныя ссоры, полныя такого же безпричиннаго озлобленія другъ противъ друга. За недостаткомъ впечатлѣній извнѣ каждый начинаетъ придираться къ другому, копаться въ чужой душѣ, подмѣчать слабости и недостатки и, преувеличивая ихъ, относиться несправедливо и съ какою-то мелочною придирчивостью и мнительностью къ тѣмъ самымъ людямъ, которые еще недавно казались такими милыми и хорошими. Отношенія между всѣми становились хуже, и уже нѣкоторые,
