Тридцать дней уже судно въ морѣ, не видавши береговъ; тридцать дней ничего, кромѣ неба да океана, — это начинаетъ надоѣдать, а до Батавіи еще такъ далеко!
И недовольные, раздраженные офицеры торопливо расходятся послѣ обѣда по своимъ каютамъ, стараясь заснуть подъ скрипъ переборокъ, занявъ возможно болѣе удобное положеніе въ койкѣ, чтобы не стукнуться лбомъ въ каютную стѣнку. А эти деревянныя стѣнки продолжаютъ скрипѣть. Онѣ точно визжатъ, точно плачутъ и стонутъ. Въ каютѣ съ задраеннымъ (закрытымъ) наглухо иллюминаторомъ 1), то погружающимся, то выходящимъ изъ пѣнистой воды, душно и жарко. Сонъ бѣжитъ отъ глазъ нервнаго человѣка и гонитъ его наверхъ, на свѣжій воздухъ…
Но наверху не лучше!
Ходить по палубѣ не особенно удобно. Она словно выскакиваетъ изъ-подъ ногъ. Ея коварная, кажущаяся ровною поверхность заставляетъ продѣлывать всевозможные эквилибристическіе фокусы, чтобы сохранить законъ равновѣсія тѣлъ и не брякнуться со всѣхъ ногъ. Приходится примоститься гдѣ-нибудь у пушки или подъ мостикомъ и смотрѣть на бѣснующющееся море, на тоскливое небо, на притулив-
1) Иллюминаторъ — окно.
