въ дѣйствительности къ возможно болѣе глубокому и принципіальному раздѣленію процессовъ во внѣшней природѣ отъ процессовъ въ человѣческомъ мірѣ ощущеній.
Чтобы найти выходъ изъ этого затруднительнаго положенія, нужно сдѣлать еще только одинъ шагъ дальше въ томъ же направленіи. Предположимъ, что найдена физическая картина міра, которая удовлетворяетъ всѣмъ предъявляемымъ требованіямъ и которая можетъ, слѣдовательно, представить вполнѣ точно всѣ эмпирически найденные законы природы. Конечно, никоимъ образомъ невозможно доказать, что такая картина имѣетъ хотя бы нѣкоторое сходство съ „дѣйствительной“ природой. Но съ другой стороны, и это обыкновенно упускаютъ изъ виду, столь же невозможно опровергнуть несравненно болѣе смѣлое утвержденіе, — что найденная картина міра во всѣхъ безъ исключенія пунктахъ абсолютно вѣрно передаетъ дѣйствительную природу. Въ самомъ дѣлѣ, для того чтобы только приступить къ такому опроверженію, необходимо вѣдь хотя бы что нибудь достовѣрно знать о природѣ, а такое допущеніе заранѣе исключается, какъ совершенно невозможное.
Здѣсь передъ нами открываетси зіяющая пропасть, въ которую наука не можетъ проникнуть: перешагнуть черезъ эту бездну — дѣло не чистаго, а практическаго разума, задача здраваго міровоззрѣнія.
Міровоззрѣніе, правда, не можетъ быть доказано наукой, но, поскольку оно не содержатъ въ себѣ внутреннихъ противорѣчій и согласуется съ фактами опыта, оно съ непоколебимой стойкостью выдерживаетъ всѣ нападенія. Но ошибочно было бы думать, что хотя бы въ самой точной изъ всѣхъ естественныхъ наукъ можно подвигаться впередъ безъ всякаго міровоззрѣнія, т. е. безъ помощи недоказуемыхъ гипотезъ. Безъ вѣры нельзя спасаться и въ физикѣ: необходимо, вѣрить, по меньшей мѣрѣ, въ существованіе нѣкоторой реальности внѣ насъ. Эта твердая вѣра указываетъ путь творческимъ силамъ, неудержимо стремящимся впередъ, только она одна даетъ необходимую точку опоры ощупью пробирающейся фантазіи, и только она постоянно вливаетъ бодрость въ утомленный неудачами духъ, даетъ ему силы для новой борьбы. Тотъ изслѣдователь, который въ своей работѣ не руководится никакой гипотезой, хотя бы лишь временно и съ большой осторожностью, этимъ самымъ заранѣе отказывается отъ углубленнаго пониманія своихъ собственныхъ результатовъ. Кто отвергаетъ вѣру въ реальность атомовъ и электроновъ, или въ электромагнитную теорію свѣтовыхъ волнъ, или въ тождественность теплоты тѣлъ съ движеніемъ, тотъ, конечно, гарантированъ отъ многихъ логическихъ и эмпирическихъ противорѣчій. Но было бы очень любопытно видѣть, какъ съ такой точки зрѣнія можно было бы хоть на одинъ шагъ подвинуть физическое познаніе!
Одной вѣры, конечно, недостаточно, и, какъ показываетъ исторія всякой науки, она легко можетъ вводить въ заблужденія, можетъ выродиться въ ограниченность и фанатизмъ. Чтобы быть надежнымъ руководителемъ, она постоянно должна быть контролируема законами логики и опытомъ, что достигается, въ концѣ концовъ, лишь посредствомъ добросовѣстной детальной работы, часто тяжелой и самоотвер-
в действительности к возможно более глубокому и принципиальному разделению процессов во внешней природе от процессов в человеческом мире ощущений.
Чтобы найти выход из этого затруднительного положения, нужно сделать еще только один шаг дальше в том же направлении. Предположим, что найдена физическая картина мира, которая удовлетворяет всем предъявляемым требованиям и которая может, следовательно, представить вполне точно все эмпирически найденные законы природы. Конечно, никоим образом невозможно доказать, что такая картина имеет хотя бы некоторое сходство с «действительной» природой. Но с другой стороны, и это обыкновенно упускают из виду, столь же невозможно опровергнуть несравненно более смелое утверждение, — что найденная картина мира во всех без исключения пунктах абсолютно верно передает действительную природу. В самом деле, для того чтобы только приступить к такому опровержению, необходимо ведь хотя бы что-нибудь достоверно знать о природе, а такое допущение заранее исключается, как совершенно невозможное.
Здесь перед нами открывается зияющая пропасть, в которую наука не может проникнуть: перешагнуть через эту бездну — дело не чистого, а практического разума, задача здравого мировоззрения.
Мировоззрение, правда, не может быть доказано наукой, но, поскольку оно не содержат в себе внутренних противоречий и согласуется с фактами опыта, оно с непоколебимой стойкостью выдерживает все нападения. Но ошибочно было бы думать, что хотя бы в самой точной из всех естественных наук можно подвигаться вперед без всякого мировоззрения, то есть без помощи недоказуемых гипотез. Без веры нельзя спасаться и в физике: необходимо верить по меньшей мере в существование некоторой реальности вне нас. Эта твердая вера указывает путь творческим силам, неудержимо стремящимся вперед, только она одна дает необходимую точку опоры ощупью пробирающейся фантазии, и только она постоянно вливает бодрость в утомленный неудачами дух, дает ему силы для новой борьбы. Тот исследователь, который в своей работе не руководится никакой гипотезой, хотя бы лишь временно и с большой осторожностью, этим самым заранее отказывается от углубленного понимания своих собственных результатов. Кто отвергает веру в реальность атомов и электронов, или в электромагнитную теорию световых волн, или в тождественность теплоты тел с движением, тот, конечно, гарантирован от многих логических и эмпирических противоречий. Но было бы очень любопытно видеть, как с такой точки зрения можно было бы хоть на один шаг подвинуть физическое познание!
Одной веры, конечно, недостаточно, и, как показывает история всякой науки, она легко может вводить в заблуждения, может выродиться в ограниченность и фанатизм. Чтобы быть надежным руководителем, она постоянно должна быть контролируема законами логики и опытом, что достигается, в конце концов, лишь посредством добросовестной детальной работы, часто тяжелой и самоотвер-
