точнымъ, слѣдовало бы названіе „атомъ“ оставить только за дѣйствительно неизмѣняемыми элементами, т. е. скажемъ, за электронами и водородомъ. Но такая перемѣна обозначеній вызвала бы въ научной литературѣ полнѣйшій хаосъ, не говоря уже о томъ, что врядъ ли даже когда-либо удастся вообще установить, существуютъ ли абсолютно неизмѣняемые элементы. Вѣдь атомы современной химіи давно уже перестали быть атомами Демокрита; они имѣютъ гораздо болѣе строгое опредѣленіе, на основѣ котораго производятся относящіяся къ нимъ вычисленія и измѣренія. Только объ этихъ атомахъ идетъ рѣчь, когда говорятъ о превращеніи атомовъ, такъ что недоразумѣніе въ указанномъ направленіи совершенно исключено.
Столь же самоочевидной, какъ неизмѣняемость атомовъ, до недавняго времени казалась и взаимная независимость между количествами, относящимися къ пространству, съ одной стороны, и ко времени — съ другой. Вопросъ, одновременны ли или нѣтъ два событія, происходящія въ двухъ различныхъ мѣстахъ, имѣлъ прежде опредѣленный физическій смыслъ безотносительно къ наблюдателю, производившему измѣреніе времени. Теперь же это не такъ. Благодаря факту, который до сихъ поръ постоянно подтверждается тончайшими оптическими и электродинамическими опытами и которыя носитъ краткое, хотя и не вполнѣ ясное, названіе относительности всѣхъ движеній, простое представленіе объ одновременности пришло въ конфликтъ съ такъ называемымъ принципомъ постоянства скорости свѣта, установленнымъ электродинамикой Максвелла-Лоренца; этотъ принципъ гласитъ, что скорость распространенія свѣта въ пустомъ пространствѣ не зависитъ отъ движенія источника свѣта. Такимъ образомъ, если считать относительность экспериментально доказанной, то приходится пожертвовать либо принципомъ постоянства скорости свѣта, либо же взаимной независимостью между пространствомъ и временемъ.
Пояснимъ сказанное простымъ примѣромъ. Представимъ себѣ, что изъ нѣкоторой центральной станціи, напримѣръ, съ Эйфелевой башни, безпроволочнымъ телеграфомъ посылается сигналъ времени, (какъ это, впрочемъ, нынѣ дѣйствительно дѣлается международнымъ бюро времени). Всѣ станціи, находящіяся на окружности на одинаковомъ разстояніи отъ центральной станціи, получатъ сигналъ въ одинъ и тотъ же моментъ и могутъ сообразно съ нимъ вывѣрить свои часы. Но этотъ способъ контролированія времени становится принципіально недопустимымъ, коль скоро мы, основываясь на относительности всѣхъ движеній, перенесемся мысленно съ земли на солнце и будемъ, слѣдовательно, разсматривать землю, какъ находящуюся въ движеніи. Въ самомъ дѣлѣ, согласно принципу постоянства скорости свѣта ясно, что тѣ станціи, которыя для наблюдателя съ центральной станціи находятся въ направленіи движенія земли, получатъ сигналъ позже, чѣмъ станціи, лежащія въ противоположномъ направленіи, такъ какъ первыя станціи движутся прочь отъ свѣтовыхъ волнъ сигнала, которымъ приходится поэтому ихъ догонять, тогда какъ противоположныя станціи, напротивъ, несутся навстрѣчу волнамъ. Такимъ
точным, следовало бы название «атом» оставить только за действительно неизменяемыми элементами, то есть, скажем, за электронами и водородом. Но такая перемена обозначений вызвала бы в научной литературе полнейший хаос, не говоря уже о том, что вряд ли даже когда-либо удастся вообще установить, существуют ли абсолютно неизменяемые элементы. Ведь атомы современной химии давно уже перестали быть атомами Демокрита; они имеют гораздо более строгое определение, на основе которого производятся относящиеся к ним вычисления и измерения. Только об этих атомах идет речь, когда говорят о превращении атомов, так что недоразумение в указанном направлении совершенно исключено.
Столь же самоочевидной, как неизменяемость атомов, до недавнего времени казалась и взаимная независимость между количествами, относящимися к пространству, с одной стороны, и ко времени — с другой. Вопрос, одновременны ли или нет два события, происходящие в двух различных местах, имел прежде определенный физический смысл безотносительно к наблюдателю, производившему измерение времени. Теперь же это не так. Благодаря факту, который до сих пор постоянно подтверждается тончайшими оптическими и электродинамическими опытами и которые носит краткое, хотя и не вполне ясное название относительности всех движений, простое представление об одновременности пришло в конфликт с так называемым принципом постоянства скорости света, установленным электродинамикой Максвелла-Лоренца; этот принцип гласит, что скорость распространения света в пустом пространстве не зависит от движения источника света. Таким образом, если считать относительность экспериментально доказанной, то приходится пожертвовать либо принципом постоянства скорости света, либо же взаимной независимостью между пространством и временем.
Поясним сказанное простым примером. Представим себе, что из некоторой центральной станции, например, с Эйфелевой башни, беспроволочным телеграфом посылается сигнал времени, (как это, впрочем, ныне действительно делается международным бюро времени). Все станции, находящиеся на окружности на одинаковом расстоянии от центральной станции, получат сигнал в один и тот же момент и могут сообразно с ним выверить свои часы. Но этот способ контролирования времени становится принципиально недопустимым, коль скоро мы, основываясь на относительности всех движений, перенесемся мысленно с Земли на Солнце и будем, следовательно, рассматривать Землю как находящуюся в движении. В самом деле, согласно принципу постоянства скорости света ясно, что те станции, которые для наблюдателя с центральной станции находятся в направлении движения Земли, получат сигнал позже, чем станции, лежащие в противоположном направлении, так как первые станции движутся прочь от световых волн сигнала, которым приходится поэтому их догонять, тогда как противоположные станции, напротив, несутся навстречу волнам. Таким
