смѣлыя, что пониманіе ихъ иногда недоступно даже для людей науки. И ужъ менѣе всего, конечно, эти гипотезы могутъ намъ внушить увѣренность въ непрерывный и сознательно идущій къ цѣли прогрессъ науки. Такимъ образомъ, современная теоретическая физика напоминаетъ намъ древнее и чтимое зданіе, пришедшее уже въ ветхость: постепенно отваливается одинъ кусокъ за другимъ, и вотъ-вотъ начинаетъ уже колебаться самый фундаментъ.
Въ дѣйствительности, однако, такое впечатлѣніе совершенно обманчиво. Правда, въ строѣ физическихъ теорій въ настоящее время совершаются очень крупныя и глубокія измѣненія. Но ближайшее разсмотрѣніе показываетъ, что происходитъ отнюдь не разрушеніе, а наоборотъ, расширеніе и усовершенствованіе зданія; здѣсь и тамъ работники сдвигаютъ отдѣльныя плиты, чтобы заложить ихъ въ болѣе надежномъ и подходящемъ мѣстѣ, но самый фундаментъ никогда не обладалъ такой твердостью и прочностью, какъ въ настоящее время. Я постараюсь подробнѣе объяснить и обосновать это утвержденіе.
Но прежде всего замѣчаніе общаго характера. Первымъ толчкомъ къ пересмотру и преобразованію физической теоріи почти всегда служитъ открытіе одного или нѣсколькихъ фактовъ, которые не вмѣщаются въ рамкахъ теоріи въ ея современномъ видѣ. Эти факты и являются всегда той Архимедовой точкой, опираясь на которую можно ниспровергнуть самыя устойчивыя и тяжеловѣсныя теоріи. Вотъ почему для настоящаго теоретика нѣтъ ничего интереснѣе, чѣмъ фактъ, оказывающійся въ прямомъ противорѣчіи съ общепризнанной теоріей. И въ самомъ дѣлѣ, здѣсь-то собственно и начинается его задача.
Какъ нужно поступить въ подобномъ случаѣ? Одно несомнѣнно: въ существующей теоріи нѣчто должно быть измѣнено такъ, чтобы она согласовалась съ новымъ фактомъ. Но часто не такъ-то легко бываетъ рѣшить, какая именно глава теоріи нуждается въ усовершенствованіи. Въ самомъ дѣлѣ, одинъ фактъ не даетъ еще теоріи. Обыкновенно теорія состоитъ изъ цѣлаго ряда связанныхъ между собой предложеній. Она подобна сложному организму, отдѣльныя части котораго находятся въ такой многообразной и тѣсной зависимости между собой, что всякое вторженіе въ одно какое-либо мѣсто чувствуется болѣе или менѣе сильно въ различныхъ другихъ, повидимому, весьма отдаленныхъ частяхъ. Поэтому каждое умозаключеніе данной теоріи вытекаетъ изъ совокупности нѣсколькихъ ея предложеній, такъ что за каждый промахъ теоріи обыкновенно должны отвѣчать нѣсколько предложеній, и спасительный выходъ почти всегда можетъ быть найденъ нѣсколькими различными путями. Обыкновенно вопросъ, въ концѣ концовъ, разростается въ конфликтъ между двумя или тремя предложеніями, которыя раньше мирно уживались въ теоріи, а теперь въ виду новаго факта по крайней мѣрѣ, одно изъ нихъ, непремѣнно должно отпасть. Нерѣдко борьба тянется годы и даже десятки лѣтъ. Исходъ ея знаменуется не только окончательнымъ исчезновеніемъ побѣжденнаго предложенія, но вмѣстѣ съ тѣмъ также, — на что мы здѣсь должны обратить особе вниманіе, — и естественнымъ укрѣпленіемъ и возвышеніемъ въ достоинствѣ другихъ, побѣдившихъ предложеній
смелые, что понимание их иногда недоступно даже для людей науки. И уж менее всего, конечно, эти гипотезы могут нам внушить уверенность в непрерывный и сознательно идущий к цели прогресс науки. Таким образом, современная теоретическая физика напоминает нам древнее и чтимое здание, пришедшее уже в ветхость: постепенно отваливается один кусок за другим, и вот-вот начинает уже колебаться самый фундамент.
В действительности, однако, такое впечатление совершенно обманчиво. Правда, в строе физических теорий в настоящее время совершаются очень крупные и глубокие изменения. Но ближайшее рассмотрение показывает, что происходит отнюдь не разрушение, а наоборот, расширение и усовершенствование здания; здесь и там работники сдвигают отдельные плиты, чтобы заложить их в более надежном и подходящем месте, но самый фундамент никогда не обладал такой твердостью и прочностью, как в настоящее время. Я постараюсь подробнее объяснить и обосновать это утверждение.
Но прежде всего замечание общего характера. Первым толчком к пересмотру и преобразованию физической теории почти всегда служит открытие одного или нескольких фактов, которые не вмещаются в рамках теории в ее современном виде. Эти факты и являются всегда той Архимедовой точкой, опираясь на которую можно ниспровергнуть самые устойчивые и тяжеловесные теории. Вот почему для настоящего теоретика нет ничего интереснее, чем факт, оказывающийся в прямом противоречии с общепризнанной теорией. И в самом деле, здесь-то собственно и начинается его задача.
Как нужно поступить в подобном случае? Одно несомненно: в существующей теории нечто должно быть изменено так, чтобы она согласовалась с новым фактом. Но часто не так-то легко бывает решить, какая именно глава теории нуждается в усовершенствовании. В самом деле, один факт не дает еще теории. Обыкновенно теория состоит из целого ряда связанных между собой предложений. Она подобна сложному организму, отдельные части которого находятся в такой многообразной и тесной зависимости между собой, что всякое вторжение в одно какое-либо место чувствуется более или менее сильно в различных других, по-видимому, весьма отдаленных частях. Поэтому каждое умозаключение данной теории вытекает из совокупности нескольких ее предложений, так что за каждый промах теории обыкновенно должны отвечать несколько предложений, и спасительный выход почти всегда может быть найден несколькими различными путями. Обыкновенно вопрос в конце концов разрастается в конфликт между двумя или тремя предложениями, которые раньше мирно уживались в теории, а теперь ввиду нового факта по крайней мере одно из них непременно должно отпасть. Нередко борьба тянется годы и даже десятки лет. Исход ее знаменуется не только окончательным исчезновением побежденного предложения, но вместе с тем также, — на что мы здесь должны обратить особе внимание, — и естественным укреплением и возвышением в достоинстве других, победивших предложений
