гаго не остается! Я васъ возьму съ собою ради стараго знакомства. Я заплачу за дорогу, а вы послѣ составите описаніе пути, а въ дорогѣ вы будете стараться развлекать меня. Я ѣду на воды, потому что моя борода не хочетъ рости какъ слѣдуетъ, это также болѣзнь, а бороду нужно имѣть. Будьте благоразумны и примите мое предложеніе, вѣдь мы поѣдемъ какъ товарищи.“
И они поѣхали; тѣнь была теперь господиномъ, а господинъ былъ тѣнью. Они ѣхали вмѣстѣ. Верхомъ или пѣшкомъ—они всегда были вмѣстѣ, бокъо-бокъ, одинъ передъ или позади другаго, смотря по положенію солнца. Тѣнь держалась всегда на господской сторонѣ, а ученаго это мало огорчало; у него было очень доброе сердце, и онъ былъ очень миролюбивымъ и склоннымъ къ дружбѣ, и потому онъ однажды сказалъ тѣни:
„Такъ какъ мы уже сдѣлались товарищами, и къ тому-же мы съ дѣтства бывали всегда вмѣстѣ, то выпьемъ на „ты“, и будемъ болѣе фамиліарны другъ съ другомъ“.
„Вы высказали свое мнѣніе“, сказала тѣнь, которая теперь вѣдь дѣйствительно была господиномъ; „вы говорили прямо отъ сердца и съ добрымъ намѣреніемъ, поэтому я также буду говорить отъ сердца и съ такимъ-же добрымъ намѣреніемъ. Вы, какъ человѣкъ ученый, знаете очень хорошо, какъ капризна природа. Многіе не могутъ прикоснуться къ шероховатой бумагѣ; другіе вздрагиваютъ всѣмъ тѣломъ, когда царапаютъ углемъ по стеклу; у меня является точно такое-же чувство, когда вы обращаетесь ко мнѣ фамиліарно; я чувствую себя какъ-бы
гого не остается! Я вас возьму с собою ради старого знакомства. Я заплачу за дорогу, а вы после составите описание пути, а в дороге вы будете стараться развлекать меня. Я еду на воды, потому что моя борода не хочет расти как следует, это также болезнь, а бороду нужно иметь. Будьте благоразумны и примите мое предложение, ведь мы поедем как товарищи.“
И они поехали; тень была теперь господином, а господин был тенью. Они ехали вместе. Верхом или пешком—они всегда были вместе, боко-бок, один перед или позади другого, смотря по положению солнца. Тень держалась всегда на господской стороне, а учёного это мало огорчало; у него было очень доброе сердце, и он был очень миролюбивым и склонным к дружбе, и потому он однажды сказал тени:
„Так как мы уже сделались товарищами, и к тому-же мы с детства бывали всегда вместе, то выпьем на „ты“, и будем более фамильярны друг с другом“.
„Вы высказали свое мнение“, сказала тень, которая теперь ведь действительно была господином; „вы говорили прямо от сердца и с добрым намерением, поэтому я также буду говорить от сердца и с таким же добрым намерением. Вы, как человек учёный, знаете очень хорошо, как капризна природа. Многие не могут прикоснуться к шероховатой бумаге; другие вздрагивают всем телом, когда царапают углем по стеклу; у меня является точно такое-же чувство, когда вы обращаетесь ко мне фамильярно; я чувствую себя как бы
