„Все тамъ было!“ сказала тѣнь. „Я вѣдь не совсѣмъ вошелъ, я остался въ передней комнатѣ, въ полусвѣтѣ, но это мѣсто было очень хорошее, я все видѣлъ, все знаю. Я былъ во дворцѣ поэзіи, въ передней“.
„Но что вы видѣли? проходили-ли черезъ большія комнаты всѣ боги древнихъ временъ? боролись-ли тамъ древніе герои? играли-ли тамъ веселыя дѣти и разсказывали свои сны?“
„Я говорю вамъ, я тамъ былъ, и вы поймете, что я все видѣлъ, что можно было тамъ видѣть! Если бы вы туда зашли, вы перестали-бы быть человѣкомъ, я же сдѣлался человѣкомъ, и одновременно я узналъ мою внутреннюю природу, родство, въ которомъ я нахожусь съ поэзіей. Когда я былъ еще у васъ, я объ этомъ не думалъ, но лишь только солнце восходило или заходило, я всегда, вы еще вѣроятно помните, становился такъ удивительно большимъ; при свѣтѣ луны я бывалъ почти еще яснѣе, чѣмъ вы сами. Тогда я не понималъ своей натуры, только въ передней у поэзіи я узналъ ее,—я сталъ человѣкомъ. Я вышелъ оттуда созрѣвшимъ мужемъ, но васъ уже не было въ теплыхъ странахъ. Будучи уже человѣкомъ, я теперь стыдился такъ ходить, какъ я ходилъ; я не имѣлъ сапогъ, платья, всей человѣческой внѣшности, которая даетъ человѣку его значеніе. Я искалъ мѣста, чтобы укрыться, да, вамъ я могу признаться, ибо вы моего секрета не откроете ни въ какой книгѣ,— я спрятался подъ юбкой одной продавщицы пряниковъ. Женщина даже и не догадывалась, какой важной особѣ она дала убѣжище. Не раньше вечера
„Всё там было!“ сказала тень. „Я ведь не совсем вошёл, я остался в передней комнате, в полусвете, но это место было очень хорошее, я всё видел, всё знаю. Я был во дворце поэзии, в передней“.
„Но что вы видели? проходили ли через большие комнаты все боги древних времён? боролись ли там древние герои? играли ли там весёлые дети и рассказывали свои сны?“
„Я говорю вам, я там был, и вы поймёте, что я всё видел, что можно было там видеть! Если бы вы туда зашли, вы перестали бы быть человеком, я же сделался человеком, и одновременно я узнал мою внутреннюю природу, родство, в котором я нахожусь с поэзией. Когда я был ещё у вас, я об этом не думал, но лишь только солнце восходило или заходило, я всегда, вы ещё вероятно помните, становился так удивительно большим; при свете луны я бывал почти ещё яснее, чем вы сами. Тогда я не понимал своей натуры, только в передней у поэзии я узнал её,—я стал человеком. Я вышел оттуда созревшим мужем, но вас уже не было в тёплых странах. Будучи уже человеком, я теперь стыдился так ходить, как я ходил; я не имел сапог, платья, всей человеческой внешности, которая даёт человеку его значение. Я искал места, чтобы укрыться, да, вам я могу признаться, ибо вы моего секрета не откроете ни в какой книге,— я спрятался под юбкой одной продавщицы пряников. Женщина даже и не догадывалась, какой важной особе она дала убежище. Не раньше вечера
