Да, я ее видѣлъ одну минуту, но я еще тогда спалъ! Она стояла на балконѣ и сіяла, какъ сѣверное сіяніе. Разскажи, разскажи! Ты былъ на балконѣ, ты вошелъ черезъ дверь, а затѣмъ…“
„Затѣмъ я былъ въ передней!“ продолжала тѣнь. „Вы часто сидѣли и старались смотрѣть въ переднюю. Здѣсь не было свѣта, здѣсь было нѣчто въродѣ полусвѣта; но тамъ было большое количество комнатъ одна за другою, и черезъ ихъ открытыя двери можно было видѣть ихъ всѣ. Тамъ было уже очень свѣтло, огромная сила цѣлаго моря свѣта меня навѣрно убила-бы, еслибъ я подошелъ близко къ дѣвѣ; но я былъ благоразуменъ, я не торопился, а это было хорошо!“
„И что ты тамъ видѣлъ, мой милый?“ спросилъ ученый.
„Я видѣлъ все и разскажу вамъ; но… это не гордость съ моей стороны, однако… какъ человѣкъ свободный и при моей учености, не говоря уже о моемъ хорошемъ положеніи и богатствѣ… я сердечно желалъ-бы, чтобы вы говорили мнѣ не „мой милый“, а „сударь“!
„Извините, сударь“! сказалъ ученый, „это неуничтожимая старая привычка! Вы совершенно правы, и отнынѣ я уже буду помнить. Ио разскажите мнѣ, сударь, все что вы видѣли“.
„Все!“ сказала тѣнь, „ибо я все видѣлъ и все знаю!“
„Какой видъ имѣли внутреннія комнаты?“ спросилъ ученый. „Было-ли тамъ какъ въ свѣжемъ лѣсу? было-ли тамъ какъ въ святой церкви? были-ли комнаты какъ звѣздное небо, когда стоишь на высокихъ горахъ?“
Да, я ее видел одну минуту, но я еще тогда спал! Она стояла на балконе и сияла, как северное сияние. Расскажи, расскажи! Ты был на балконе, ты вошел через дверь, а затем…“
„Затем я был в передней!“ продолжала тень. „Вы часто сидели и старались смотреть в переднюю. Здесь не было света, здесь было нечто вроде полусвета; но там было большое количество комнат одна за другою, и через их открытые двери можно было видеть их все. Там было уже очень светло, огромная сила целого моря света меня наверно убила бы, если б я подошел близко к деве; но я был благоразумен, я не торопился, а это было хорошо!“
„И что ты там видел, мой милый?“ спросил ученый.
„Я видел все и расскажу вам; но… это не гордость с моей стороны, однако… как человек свободный и при моей учености, не говоря уже о моем хорошем положении и богатстве… я сердечно желал бы, чтобы вы говорили мне не „мой милый“, а „сударь“!
„Извините, сударь“! сказал ученый, „это неуничтожимая старая привычка! Вы совершенно правы, и отныне я уже буду помнить. Ио расскажите мне, сударь, все что вы видели“.
„Всё!“ сказала тень, „ибо я все видел и все знаю!“
„Какой вид имели внутренние комнаты?“ спросил ученый. „Было-ли там как в свежем лесу? было-ли там как в святой церкви? были-ли комнаты как звездное небо, когда стоишь на высоких горах?“
