Противъ него всего болѣе возстаютъ тѣ, кто, питая довѣріе къ здравому смыслу и политическому развитію массъ избирателей, считаетъ ненужнымъ какія бы то ни было стѣсненія свободы избирателей въ выборѣ своихъ кандидатовъ. При свободной избирательной борьбѣ, при неограниченномъ правѣ для каждаго въ печати и на народныхь собраніяхъ критически освѣщать личность борющихся кандидатовъ, избиратели никогда не пошлютъ въ парламентъ человѣка, въ твердости убѣжденій котораго они имѣютъ основаніе сомнѣваться. Зачѣмъ же нужна имъ указка, заранѣе опорочивающая цѣлыя категоріи людей, признаніемъ ихъ лишенными гражданскаго мужества? Есть необходимость позаботиться о защитѣ избирателей отъ давленія на нихъ при выборахъ; но если имѣется на лицо главное условіе правильности выборовъ, т. е. свобода печати и избирательныхъ собраній, то избиратели почти всегда сумѣютъ разобраться въ достоинствѣ кандидатовъ. А если они оказываются недоросшими до своей задачи, то никакія конституціонныя стѣсненія свободы выборовъ не смогутъ принудить ихъ дѣйствовать разумнѣе.
Что же касается вреднаго вліянія присутствія въ парламентѣ чиновниковъ на служебную дисциплину, то есть ли нужда проводить и на гражданской службѣ дисциплину чисто военную? Неужели на ходѣ дѣлъ въ какомъ-нибудь учрежденіи можетъ отразиться дурно, что чиновникъ сохраняетъ независимость убѣжденій по отношенію къ своему начальству?
Такія соображенія руководили германскимъ учредительнымъ рейхстагомъ (1867 г.), вырабатывавшимъ конституцію, и онъ рѣшительно отвергъ требованіе правительства, настаивавшаго на запрещеніи чиновникамъ быть депутатами. Въ германской конституціи нѣтъ поэтому никакихъ ограниченій для чиновниковъ въ ихъ правахъ голоса активнаго или пассивнаго, и даже военные, какъ мы видѣли, лишенные права участвовать въ выборахъ, все же могутъ быть избраны депутатами.
