ственныхъ запасовъ и нельзя было предполагать по случаю смутнаго времени, но, несмотря на это, во всякомъ домѣ была мука, крупа, сѣно, овесъ и проч. Если не могли вывезти дорогихъ товаровъ, дорогой мебели и экипажей, то о мукѣ, сѣнѣ и овсѣ подавно некогда было думать. Въ домѣ, гдѣ мы провели ночь, лошадей не было, но фуражъ былъ и вообще замѣтно было довольство; старикъ-дворникъ предлагалъ намъ какой угодно экипажъ. По обывательскимъ домамъ, постоялымъ дворамъ, лавкамъ и лабазамъ было довольно всякаго продовольствія, а потребителей-жителей осталось очень мало; лошадей и совсѣмъ не было. Что же касается до предметовъ роскоши, напримѣръ: сахару, чаю, кофе, вина и проч., то всего было даже слишкомъ изобильно. Еслибы французы приняли мѣры, чтобы никто не ходилъ по дворамъ, а отряженными командами забирали продовольствіе и выдавали его порядкомъ, то можно полагать, что они не только не нуждались бы въ продолженіи всего прожитаго ими въ Москвѣ времени, но, кажется, стало бы имъ и на зиму. Еслибъ оказался какой-нибудь недостатокъ въ фуражѣ и мукѣ, то окружные жители, узнавъ, что въ Москвѣ порядокъ, никого не обижаютъ и хорошо платятъ, несмотря на восхваляемый патріотизмъ, навезли бы довольно всего: деньги соблазнительны. А что вокругъ Москвы были запасы, это видно изъ того, что какъ только французы оставили Москву, то окрестные жители навезли туда всего вволю. Да и наша армія, во время пребыванія подъ Тарутинымъ, продовольствовалась все время фуражировкой не дальше тридцати верстъ въ окружности отъ рѣки Нары и имѣла все въ изобиліи.
По занятіи Москвы, французы ошалѣли; да кажется и самъ Наполеонъ, найдя Москву пустою потерялъ голову и допустилъ грабежъ. Офицеры и даже генералы начали брать что попадется подъ руку. Солдаты, по обычаю солдатъ всѣхъ временъ,
