Наполеоновскіе войска и могли наступать такимъ образомъ. За то сколько ихъ и легло на этомъ пути! Помѣрѣ приближенія къ люнету въ колоннахъ начало темнѣть и потомъ все скрылось въ дыму и пыли, такъ—что пострѣлявъ еще въ колонны почти уже на угадъ, мы поворотили свои орудія противъ непріятельскихъ. Какъ отступали французы отъ люнета—мы не видали, но конечно не такъ уже стройно, какъ наступали. Вскорѣ стало извѣстно, что непріятель былъ на люнетѣ, что его оттуда прогнали и даже прошелъ слухъ, что захватили Мюрата или какого-то генерала. Это былъ моментъ, когда нѣсколько нашихъ генераловъ бросились отбивать люнетъ. Съ ними бросился и нашъ начальникъ артиллеріи, незабвенный графъ Кутайсовъ, молодой, прекрасный, благородный. Онъ палъ въ общей свалкѣ. Мы очень объ немъ жалѣли, потому что всѣ его любили и онъ любилъ насъ не менѣе. Онъ, обыкновенно, говаривалъ: «Всѣмъ я доволенъ своими артиллеристами, одна бѣда: какъ только ночной походъ, ни одного офицера не видно—всѣ спятъ и гнѣзда свили себѣ на орудіяхъ.» Отчасти это была правда. Изъ нашей роты нѣсколько людей и лошадей были убиты и ранены, самыя же орудія, ротный командиръ, штабсъ-капитанъ, поручикъ и я остались невредимыми.
Вскорѣ мы замѣтили, что противъ нашего люнета и отъ него, по направленію къ Бородину, въ огромномъ количествѣ подъѣзжаетъ, строится и начинаетъ стрѣлять непріятельская артиллерія. Подскакавшій къ намъ свитскій офицеръ нашей дивизіи сказалъ, что намъ приказано идти къ люнету и повелъ насъ туда. Хотя мы стояли и близко отъ него, но за овражкомъ намъ нельзя было проѣхать прямо, а потому, взявъ на передки наши шесть орудій, взъѣхали обратно на возвышеніе, гдѣ стояли вначалѣ, и оттуда повернули вправо къ люнету. Не доѣзжая его, переѣхали мы чрезъ небольшую впадину и построились у самаго люнета, примкнувъ
