были страшныя, орудія и ящики безпрестанно засѣдали. Вытаскивали ихъ людьми, и были безпрестанныя остановки; пѣхота проходила безостановочно по сторонамъ артиллеріи. Нѣкоторыя орудія сворачивали съ гатей, чтобы проѣхать прямо болотомъ, но, проѣхавши нѣсколько, загрузали, вслѣдствіе чего слѣдовавшія сзади по ихъ слѣдамъ, опять сворачивали; такимъ образомъ сдѣлано было множество слѣдовъ и почти половина артиллеріи засѣла въ болотѣ. Часть нашей роты переправилась, подошли квартирмейстеры и сказали, что недалеко наши квартиры. Штабсъ-капитанъ отправился туда съ успѣвшими выбраться изъ болота орудіями въ двѣ лошади, а офицеры, часть солдатъ и уносныя лошади остались для выручки засѣвшихъ въ болотѣ орудій и ящиковъ. Настала ночь и сдѣлалось темно. Такъ какъ засѣвшихъ орудій было множество и принадлежали они разнымъ ротамъ, то всѣ искали свои орудія, окликая по ротамъ. На окликъ подходили солдаты, подпрягали уносныхъ лошадей и съ помощью людей вытаскивали; вытащивши что-нибудь—орудіе или ящикъ—отправлялись опять искать. Къ счастію, отъ мороза болото окрѣпло на столько, что можно было ходить не проваливаясь. Поиски эти продолжались почти до полуночи и мы очень измучились. Когда добрались до квартиры, то нашли теплую избу, и нашъ командиръ дожидался насъ съ ужиномъ, чѣмъ всѣ были очень довольны. Командиръ нашъ, штабсъ-капитанъ, всегда очень заботился объ офицерахъ, за то и офицеры, одинъ передъ другимъ старались облегчить его заботы и тутъ почти заставили его идти впередъ. Съ 19-го на 20-е число ноября былъ сильный морозъ, и съ этого времени морозы начались большіе.
Послѣ березинской переправы останавливались въ небольшихъ въ томъ краѣ селеніяхъ. Первоначально давали на роту одинъ или два двора; но однажды весь корпусъ остановился въ небольшой деревушкѣ, дворовъ въ пятнадцать,
