ложились спать, но долго не могли улежать. Прозябнувшіе шли къ огню, поправляли его и, погрѣвшись, опять ложились. На мѣсто ихъ вставали другіе и дѣлали тоже самое, такъ что огни пылали цѣлую ночь. Тоже дѣлали и французы; забирали, что могли, изъ фуража и продовольствія, а селенія разбирали, чтобъ грѣться. Если мы имѣли нѣкоторую выгоду противъ французовъ въ продовольствіи, за то они шли по большой дорогѣ, которая была лучше и съ исправными мостами. Нашимъ же, особенно артиллеріи и обозамъ, труднѣе было тащиться проселкомъ, по грязи, колеямъ и выбоинамъ. Приходилось часто поправлять дороги имѣющимися фашинами, что очень затрудняло. Солдаты наши часто впрягали себя въ орудія и ящики, чтобъ помочь лошадямъ вытащить ихъ. Для облегченія людей велѣно было ранцы привязывать къ ящикамъ. Случалась въ артиллеріи ломка и порча. Пѣхота и кавалерія шли, хотя съ трудомъ, но не имѣли остановокъ. Артиллерія начинала уже отставать отъ полковъ и приходила на ночлегъ послѣ, случалось и довольно поздно.
Получивши въ Ельнѣ квартиру, орудія свои я разставилъ подлѣ на небольшой площадкѣ, лошадей разставилъ на дворѣ бывшемъ въ родѣ постоялаго, съ навѣсами. Посрединѣ двора люди разложили огни, расположились около нихъ и варили пищу. Распорядившись такимъ образомъ, пошелъ я съ квартиръеромъ въ избу. Изба была довольно большая и теплая. Тамъ сидѣли два милиціонные офицера: одинъ пожилой, а другой молодой. Когда я вошелъ, то молодой сказалъ: «Квартира занята уже штабъ—офицерами и вамъ нѣтъ въ ней мѣста.» Я обратился къ бывшему тутъ квартиръеру, фейерверкеру: «какъ же это такъ, ты показываешь мнѣ занятую уже квартиру?»—«Никакъ нѣтъ, ваше благородіе, квариру эту назначилъ именно для насъ нашъ дивизіонный свитскій офицеръ такой-то.»—«Когда такъ, то пусть идутъ
