ка повѣрять ихъ. Французы подались назадъ, частью по дорогѣ а частью начали прыгать черезъ заборы и плетни, гдѣ и засѣли въ прилегавшихъ къ нимъ садахъ и въ находившемся тамъ-же, довольно большомъ двухъ-этажномъ деревянномъ домѣ, и начали осыпать насъ пулями. Въ это время подъѣхалъ конно-гвардейской артиллеріи полковникъ Козенъ съ четырьмя орудіями, поставилъ ихъ въ промежутокъ между моими, такъ-какъ другой баталіонъ полка и два мои орудія были немного лѣвѣе, онъ оставилъ при конныхъ орудіяхъ офицера, а самъ уѣхалъ. Стали дѣйствовать восемь орудій, а французовъ почти прогнали какъ изъ садовъ, такъ и изъ дома, и пули начали уже лѣтать не такъ часто.
Вправо отъ насъ произошла суматоха; сказали, что убили какого-то генерала. Я побѣжалъ посмотрѣть и узналъ, что несутъ раненнаго генерала Дорохова. Я подошелъ къ нему ближе и началъ всматриваться въ него. Лежалъ онъ блѣдный, на солдатской шинели, и его несли четыре солдата. Припомнилъ я свой утренній разговоръ съ нимъ, и мнѣ стало очень жаль видѣть его въ такомъ положеніи.
Между городомъ и нашей позиціей, въ городѣ, не много въ сторонѣ, находился какой-то кирпичный заводъ. Нашъ полковой командиръ подошелъ ко мнѣ и спросилъ у меня палительныхъ свѣчей, чтобъ зажечь сараи, говоря: «худо будетъ намъ, когда французы еще выйдутъ изъ города, займутъ ихъ и тамъ засядутъ....» Потомъ обратился онъ къ баталіону: «Ну,—сказалъ,—ребята, кто пойдетъ зажигать сараи—тому крестъ!» На эти слова двинулся весь баталіонъ, и онъ самъ уже выбралъ унтеръ-офицера и двухъ солдатъ. Сараи зажгли, и посланные воротились благополучно.
Лѣвѣе отъ насъ, съ французской стороны, раздался пушечный выстрѣлъ, и первымъ ядромъ повалило у меня лошадь; потомъ другой, третій и такъ далѣе, мѣтко попадая въ насъ. Мы обратили туда всѣ наши восемь орудій и на-
