разстроенъ, и тутъ-же началъ твердить: «въ первый и послѣдній разъ въ дѣлѣ, никогда, никогда больше не пойду, что бы со мной ни дѣлали». Сначала смотрѣли мы на него съ презрѣніемъ, а потомъ съ жалостью. Послѣ никогда не случалось мнѣ встрѣтить ничего подобнаго. Во все это время гранаты летали къ намъ безпрестанно, а впереди шла пальба пушечная и ружейная. Часу, можетъ быть, въ первомъ, съ французской стороны канонада очень усилилась, ружейная пальба быстро подвигалась къ заставѣ. Наши войска показались, отступая изъ города по дорогѣ и по сторонамъ, а вслѣдъ за ними выходили французы и выстраивались. Генералъ Капцевичъ приказалъ Московскому полку двинуться впередъ, чему я обрадовался, подумавъ: пусть лучше убьютъ въ дѣлѣ, чѣмъ на мѣстѣ,—и скомандовалъ: «батарея впередъ»! Генералъ Капцевичъ подхватилъ: не надо артиллеріи, пусть артиллерія остается на мѣстѣ»! Это меня сконфузило, я подошелъ къ нему и только сказалъ: «позвольте, ваше превосходительство», какъ онъ крикнулъ: «не надо артиллеріи! Я сказалъ не надо, пусть артиллерія остается—и ту заберутъ, что тамъ»… По своей неопытности, я еще не видѣлъ никакой опасности, почему и обратился къ стоявшему подлѣ меня маіору, батальонному командиру, и просилъ его взять меня съ собою. Онъ подошелъ къ генералу Капцевичу и сказалъ: «ваше превосходительство! Позвольте намъ взять артиллерію: гдѣ же мы будемъ, что допустимъ погибнуть своимъ орудіямъ»? и тогда Капцевичъ позволилъ взять артиллерію, прибавивъ: «берите, только осторожнѣе».... Баталіоны двинулись скорымъ шагомъ и немного разошлись. Я и со мною баталіонный командиръ, большаго роста молодчина, понуждали лошадей ѣхать рысью, и хотя онѣ были утомлены да и орудія тяжело было везти по пашнѣ, но все-таки мы довольно ушли впередъ отъ баталіоновъ и, не доѣзжая Малоярославца, заняли позицію на лѣвой сторонѣ
