говоровъ о мирѣ. Стало ясно видно, что французамъ плохо, что имъ не сдобровать, что они не посмѣютъ ударить на насъ подъ Тарутинымъ, и Наполеонъ долженъ выдумывать какой-нибудь маневръ, чтобъ убраться изъ Москвы и Россіи.
Ротный командиръ и офицеры, кромѣ фуражировокъ, занимались до обѣда обученіемъ молодыхъ солдатъ и смотрѣли за производствомъ работъ. Потомъ собирались къ запасному лафету обѣдать. Обѣдъ былъ у насъ не роскошный, но сытный, а главное—всего довольно. Нѣсколько человѣкъ постороннихъ, случавшихся при этомъ, не уходили голодными. Варили супъ съ говядиной, а больше щи съ капустой, свеклою и прочею зеленью; имѣли жаркое изъ говядины, а часто и изъ птицъ: варили кашу съ масломъ и жарили картофель; послѣ обѣда курили трубки и читали книги, а къ вечеру собирались компаніей пить чай. Самовара у насъ не было, а въ тотъ же мѣдный чайникъ, въ которомъ кипѣла вода, клали и чай. Когда было мало стакановъ, то посылали доставать, а нѣкоторые приходили съ своими. Нѣкоторые пили съ прибавленіемъ крѣпкаго. Чай располагались пить у разложенныхъ огней. Штабсъ-капитанъ имѣлъ обычай сидѣть по-турецки, поджавши ноги; прочіе сидѣли какъ попало, а нѣкоторые и лежали, но всѣ съ трубками. Солдаты, вечеромъ, по окончаніи работъ, пѣли пѣсни и часто по полкамъ играла музыка. Всѣ были довольны и веселы, а главное — имѣли хорошія надежды въ будущемъ.
Собравшись, говорили о всемъ и о всѣхъ свободно, не стѣсняясь, не смотря ни на какое лицо. Мнѣ кажется, что въ природѣ человѣка есть способность, говоря о старшихъ, постоянно находить въ нихъ слабую сторону. Школьники судятъ о своихъ наставникахъ и учителяхъ; такъ и тутъ, говорили больше о генералахъ и военныхъ дѣйствіяхъ. Пріятно было, однакожь, слышать, что больше отзывались съ хорошей стороны. Если кого и осуждали, то болѣе за из-
