ваго же столкновенія произошло паническое бѣгство, хотя бы только тыловыхъ учрежденій, но все же были налицо такіе факты: брошенныя повозки, вещи2 денежные ящики, скачущіе въ безумномъ страхѣ генералы, офицеры, нижніе чины, неистовые крики — японская кавалерія; это безобразіе было! Оно стало извѣстно арміи, японцамъ, китайцамъ, Россіи, Европѣ! Русскія войска бѣгутъ какъ китайцы, русскія пушки (30) въ рукахъ японцевъ! Русскіе разбиты японцами наголову въ первомъ сраженіи и отступили на 150 верстъ (отъ Шахэдзы до Фынхуанчена 85, а отъ Фынхуанчена до Ляншаньгуань, гдѣ остановился Восточный отрядъ, 65 верстъ)! Такое начало кампаніи не предвѣщало ничего хорошаго, и, казалось бы, надо было тотчасъ же принять самыя рѣшительныя мѣры, т. е. посмотрѣть на дѣло серьезно и честно, и прежде всего рѣшить вопросъ, кто являлся виновникомъ позора, на кого падаетъ отвѣтственность за такое пораженіе.
Рѣшить вопросъ было не трудно. Начальникъ, располагающій 18-ю баталіонами и допустившій противника обрушиться сперва на 3, а потомъ на 6 баталіоновъ, не есть начальникъ способный распоряжаться операціей; начальникъ, дозволившій погибнуть одной четверти своего отряда съ одною третью своей артиллеріи, совершенно безцѣльно и безсмысленно, потому что результатомъ такой потери было только безпорядочное отступленіе однихъ и паническое бѣгство другихъ, неспособенъ управлять боемъ, неспособенъ и совсѣмъ командовать войсками. Пускай даже высшая надъ нимъ власть давала ему слишкомъ неопредѣленныя указанія, но въ самостоятельной операціи точныхъ указаній на всѣ случаи дать невозможно; допустимъ, что Засуличу было рекомендовано не уходить безъ боя, но бой надо было давать со смысломъ, возможно большими силами, съ резервами, а, главное, слѣдовало руководить имъ, а не бросать на жертву, ради исполненія предписаннаго номера, одну горсть, уничтоженіе которой влекло за собой и моральное уничтоженіе всей остальной части отряда, дѣлая ее неспособной и позднѣе выдерживать серьезный натискъ противника. Понадобилась смерть храбраго Графа Келлера на
