таліона, а даже ближайшія части участія въ бою не принимали.
4. Необезпеченіе фланговъ доказываетъ ходъ боя — выходъ японцевъ не только во флангъ, но и въ тылъ нашей позиціи; положимъ, одинъ полкъ ушелъ по иниціативѣ своего командира и тѣмъ поставилъ другіе въ критическое положеніе, но если бы этого и не случилось, то всетаки цѣлая японская дивизія должна была насъ охватить, благодаря неумѣлому занятію нами позиціи.
5. Неприкрытіе отступленія слѣдуетъ изъ того, что отрядъ почти бѣжалъ: обозы подверглись настоящей паникѣ, а все остальное шло возможно скорѣе, не помышляя о какомъ нибудь сопротивленіи, и такимъ образомъ даже промахнули заблаговременно укрѣпленную позицію у Пьямыня.
6. Отсутствіе управленія боемъ и руководства боемъ есть историческій фактъ, потому что ни Засуличъ, ни Орановскій не были 18 апрѣля на полѣ сраженія и даже вблизи его, а первые отступили и даже участвовали въ паникѣ обозовъ, скакали во весь опоръ съ вынутыми револьверами; не отдали рѣшительно никакихъ распоряженій.
А если это все такъ, то отдача приказа Засуличемъ „держаться на позиціи“ есть преступленіе. Посмотримъ, каковы были его послѣдствія: въ первомъ же столкновеніи съ японцами мы были ими на голову разбиты; 2 славныхъ полка разстрѣляны, часть людей попалась въ плѣнъ (я не считаю позоромъ въ упорномъ бою потерять нѣсколько человѣкъ, но подъ Тюренченомъ ихъ было слишкомъ много), одинъ полкъ разбѣжался, а, главное, мы отдали до 30 орудій. Конечно, теперь, подведя итоги войны, мы знаемъ, что отдали врагу сотни орудій, десятки тысячъ плѣнныхъ, нѣсколько броненосцевъ, словомъ легендарное количество всякихъ трофеевъ и цѣлое богатство всякаго имущества, и поэтому отдача подъ Тюренченомъ трехъ — четырехъ десятковъ пушекъ не производитъ жестокаго впечатлѣнія, но тогда, Боже мой, тогда, вѣдь впечатлѣніе было ужасно; оно отразилось и прошло красною ниткою во всѣхъ нашихъ послѣдующихъ бояхъ. Прибавимъ къ этому, что послѣ пер-
