Мнѣ возразятъ, можетъ быть, что нельзя было уступать безъ боя японцамъ всю южную Маньчжурію и сидѣть у Мукдена сложа руки, позволяя противнику осаждать Артуръ, устраивать свои базы, собирать средства страны, возстановлять линію желѣзной дороги, наконецъ воздѣйствовать на китайское населеніе; пожалуй въ такомъ случаѣ японцы добрались бы до Мукдена скорѣе, чѣмъ до Ляояна, и атаковали бы насъ не 11—20 августа, а въ іюлѣ или въ іюнѣ, когда у насъ еще не были бы сосредоточены равныя или даже превосходныя (какъ то было подъ Ляояномъ) силы. Эти возраженія можно опровергнуть легко и даже фактически.
Мы дѣйствительно давали бои противнику, но только совершенно безцѣльные: Тюренченъ — 17 и 18 апрѣля, Вафангоу — 1 и 2 іюня, Янзелинъ — 4 іюля, Дашичао — 10 и 11 іюля, Тхавуанъ, Симученъ и Хайченъ — 18 іюля; всѣ эти бои были нами проиграны и кончались иногда не только отступленіемъ, но и бѣгствомъ; они имѣли слѣдующія крайне вредныя послѣдствія: если мы и наносили противнику уронъ въ людяхъ, то теряли и сами не менѣе, съ тою разницей, что японцы пополняли свои ряды въ нѣсколько дней, а мы либо совсѣмъ рядовъ не пополняли, либо дѣлали это въ ущербъ прибытію свѣжихъ частей; отступая, мы разстраивали свои матеріальныя средства, теряя орудія, снаряды, ружья, патроны, отдавали свои запасы продовольствія и фуража, средства госпитальныя и обозныя, словомъ обогащали противника. Но хуже всего то, что мы усиливали японцевъ побѣдами и ослабляли себя пораженіями, возвышая духъ ихъ войскъ и растлѣвая моральное состояніе своей арміи. Мы просто развратили войска непрерывными отступленіями, систематически пріучили ихъ не сражаться упорно, подорвали въ нихъ довѣріе къ ихъ собственнымъ силамъ; старшіе начальники, офицеры и солдаты привыкли смотрѣть на оставленіе позицій какъ на нѣчто неизбѣжное и правильное: только начинается перестрѣлка, и всѣ уже смотрятъ назадъ и заботятся только о томъ (бывали конечно и счастливыя исключенія, былъ элементъ, который не развращался, но онъ во всякомъ случаѣ былъ очень невеликъ) какъ бы по-
