руководства операціей, возложивъ за нее отвѣтственность на одного изъ корпусныхъ командировъ. 5) Куропаткинъ не только не оріентировалъ исполнителя операціи, но даже затемнилъ ему обстановку какими то несбыточными фантазіями, основанными на вздорномъ донесеніи Стесселя, при чемъ неосновательность послѣдняго была вполнѣ очевидна.
Вообще въ этой же первой операціи вполнѣ выяснился характеръ командной дѣятельности г. Куропаткина, а именно: никогда не отдавать категорическихъ ясныхъ приказаній; никогда не отвѣчать въ высшія инстанціи „да“ или „нѣтъ“, а избѣгать этихъ непріятныхъ отчетныхъ словъ; никогда не брать на себя отвѣтственности ни въ чемъ, стараясь слагать ее на другихъ; возможно больше отписываться и писать исключительно такъ, чтобы каждый документъ могъ всегда быть истолкованъ въ пользу его написавшаго. Словомъ, дальнѣйшее командованіе Русской Арміей опредѣлилось такими словами: отсутствіе твердости, рѣшительности, но за то въ полной мѣрѣ колебаніе и политика. На первомъ планѣ должно было стать мелкое самолюбіе, стремленіе во что бы то ни стало оградить свою репутацію отъ предвидимыхъ, вѣрнѣе инстинктивно предчувствуемыхъ, неудачъ. Интересы Отечества и Арміи были принесены въ жертву личности. Такимъ проявилъ себя нашъ вождь въ дни Вафангоу и такимъ остался вплоть до Мукденской катастрофы, послѣ которой онъ долженъ былъ наконецъ оставить армію, но сумѣлъ вымолить разрѣшеніе оставаться въ ея рядахъ и слѣдовательно продолжать рисковать интересами Государства и жизнью его сыновъ, не имѣя однако на то права уже только потому, что его авторитетъ былъ окончательно и безвозвратно потерянъ. Вести войска въ бой можетъ только начальникъ, имѣющій надъ ними авторитетъ; что основная данная для возможности побѣды.
Харбинъ, Владивостокъ. Апрѣль 1906 г.
