Русскихъ и Японцевъ какъ бы слоеный пирогъ по линіи Портъ-Артуръ — Мукденъ, а именно: Русскіе, Японцы, Японцы, опять Русскіе. Если японцамъ обходомъ лѣваго фланга удастся прорваться къ желѣзной дорогѣ (вѣроятно сѣвернѣе Мукдена!), то прибавятся еще два новыхъ слоя: японцы и русскіе; принимаю всѣ мѣры, чтобы избѣжать такой небывалой въ исторіи войны чрезполосицы“. Послѣ такихъ строго научныхъ и образныхъ стратегическихъ измышленій, полкводецъ обращается уже къ реальнымъ мѣрамъ осуществленія своихъ предначертаній, что выражается въ просьбѣ „направить изъ Мукдена въ Синзинтинъ одинъ баталіонъ (это противъ 2-хъ дивизій Парижскаго полковника Лазарева!); туда же предназначить одинъ полкъ изъ бригады Оренбургскихъ казаковъ, предназначавшихся ранѣе генералу Линевичу (въ Уссурійскій край), и доложить содержаніе депеши Намѣстнику“.
Эта телеграмма представляетъ изъ себя одинъ изъ самыхъ видныхъ документовъ по несостоятельности Куропаткина, какъ лица отвѣтственнаго по серьезному дѣлу вообще, а не только по такому страшному и государственному, какъ война:
1) онъ не желаетъ рѣшиться на операцію наступленія, но и не хочетъ сказать, что отказывается отъ нея, при чемъ пишетъ не своему прямому начальнику, а состоящему при немъ;
2) что за надобность осуждать, или вѣрнѣе насмѣхаться надъ планомъ прямого начальника, обращаясь къ его же подчиненному, ибо этотъ планъ названъ „слоенымъ пирогомъ;
3) можно ли такъ подтасовывать данныя обстановки для оправданія своей нерѣшительности, чтобы утверждать о вѣроятномъ наступленіи противника на основаніи его отступленія — очищенія Саймацзы.
Ясно, что безсодержательная телеграмма командующаго арміей не могла поколебать рѣшеніе Намѣстника, т. е. главнокомандующаго, придти на помощь Артуру, тѣмъ болѣе, что полученныя имъ 31‑го мая депеши г. Стесселя отъ 15-го мая указывали на критическое положеніе крѣпости. Г. А.
