ятельной дѣятельности не проявлялъ, оставаясь только механическимъ исполнителемъ великаго Скобелева; то же было въ значительной степени и въ войнахъ съ толпами азіатскихъ кочевниковъ; кромѣ того, опытъ этихъ послѣднихъ, можетъ быть очень полезный для нѣкоторыхъ, безусловно вреденъ для другихъ, пріучая воевать слишкомъ просто, одерживать легкіе успѣхи, при наличіи большихъ недочетовъ и несовершенствъ, какъ въ управленіи войсками, такъ и въ качествѣ боевого матеріала, давая возможность добывать дешевые лавры. Наконецъ примѣненіе опытовъ стратегіи и тактики Скобелева на Маньчжурскомъ театрѣ в. д. мы не видѣли, ибо Скобелевъ только побѣждалъ, а мы терпѣли только пораженіе за пораженіемъ.
Изъ всего сказаннаго вытекаетъ первая неустойчивость разсматриваемаго поученія: оно односторонне, будучи основано только на отрицательномъ методѣ; но оно кромѣ того не можетъ быть безпристрастно, объективно, а потому и полезно. Дѣйствительно, человѣкъ, поучающій по опыту неудовлетворительности искусства своей дѣятельности, прежде всего склоненъ стремиться къ самооправдыванію и затѣмъ уже только къ принесенію пользы своими идеями — словами; это стремленіе имъ доминируетъ, ведетъ его по самому пагубному для дѣла пути, ибо заставляетъ искать и указывать несовершенство опыта не въ собственной неспособности, а въ условіяхъ обстановки; послѣдней дается невѣрное освѣщеніе, чѣмъ естественно вводятся въ заблужденіе поучаемые. Прибавимъ къ этому, что въ военныхъ искусствѣ и наукѣ легче всего скомбинировать не только смягчающія, но даже и упраздняющія вину обстоятельства, для какого угодно примѣра отрицательнаго ихъ проявленія; нужно лишь обладать эрудиціей, краснорѣчіемъ, перомъ; а если же есть популярность, то, ей Богу, повѣрятъ и послушаютъ.
Наконецъ не странно ли, что теперь насъ поучаетъ послѣ и на основаніи горькаго опыта именно тотъ, кто имѣлъ полную возможность преподать если не все, то весьма многое своевременно, для избѣжанія такого опыта.
Да будетъ же дозволено высказаться по поводу „поуче-
