вблизи другъ отъ друга, почему то не было установлено связи. Это видно изъ того, что въ 1-мъ часу дня Столица доносилъ Кашталинскому: „для п. Дружинина патроны отправлены на правый флангъ нашей позиціи, чтобы его тамъ розыскали; п. Дружинина въ д. Тасигоу быть не можетъ, такъ какъ у насъ все время идетъ стрѣльба по направленію къ Тасигоу“.
„Послѣднее недоразумѣніе (относительно Тасигоу), по всѣмъ вѣроятіямъ, возникло у г. Кашталинскаго вслѣдствіе того, что п. Дружининъ обозначалъ на своихъ запискахъ мѣсто отправленія словами: „бой у Тасигоу“.
Если судить по тому воображаемому бою, который представляетъ себѣ и тѣмъ, кто желаетъ его слушать и читать, Мартыновъ, а также рисуетъ на своихъ схемахъ, то онъ правъ, но такъ какъ ввѣренныя мнѣ войска начали сраженіе 13-го августа на половинномъ разстояніи между д. д. Павшугоу и Тасигоу и все время стремились къ активнымъ дѣйствіямъ на Тасигоу, а въ 12 часовъ дня были ближе къ Тасигоу, чѣмъ къ Павшугоу, то весьма естественно было называть мѣсто отправки донесеній по деревнѣ расположенной впереди, а не сзади, которую и не было видно съ нашей позиціи. Можетъ быть для п. Мартынова будетъ правильнѣе называть бой по той деревнѣ, близъ которой онъ находился во все время его веденія Зарайцами, но для меня — начальника войскъ, вынесшихъ на себѣ всю тяжесть боя, своею грудью отстоявшихъ позицію сѣвернѣе Тасигоу, этотъ бой останется всегда подъ названіемъ боя у Тасигоу, и обозначеніе на полевыхъ запискахъ правильно.
Что касается до мнѣнія Мартынова объ отсутствіи связи, то не знаю, почему г. Столица не зналъ моего мѣста нахожденія, ибо у насъ была съ его войсками самая дѣйствительная связь: его правофланговый стрѣлокъ лежалъ на хребтѣ и стрѣлялъ рядомъ плечомъ къ плечу съ моимъ лѣвофланговымъ уже въ 6—7 часовъ утра. Но вотъ Мартыновъ этого не зналъ, ибо не знаетъ и сейчасъ, какъ былъ расположенъ отрядъ Столицы. На его схемѣ фронтъ позиціи Столицы показанъ, какъ и моего отряда, на юго-востокъ, а въ дѣйствительности онъ тянулся съ востока на западъ,
