имени высокопоставленнаго лица, интересовавшагося моею судьбою. Я прождалъ около 4-хъ часовъ, пока не кончилось какое то засѣданіе, и наконецъ предсталъ передъ генераломъ вѣдавшимъ главнымъ штабомъ. Сперва онъ не пожелалъ и разговаривать, но когда я назвалъ отъ кого имѣю письмо, то оно было немедленно прочтено, и меня обнадежили назначеніемъ въ драгуны. 15 февраля, ровно черезъ двѣ недѣли со дня Резолюціи Государя Императора, состоялся Высочайшій Приказъ о моемъ назначеніи.
Въ одиннадцать дней я устроилъ свою семью, сдалъ три исправляемыя мною должности на желѣзной дорогѣ, снарядился и 27 февраля уже выѣхалъ изъ Петербурга. Не могу обойти молчаніемъ оказаннаго мнѣ сочувствія со стороны сослуживцевъ по Управленію Петербурго-Варшавской желѣзной дороги въ отношеніи скораго освобожденія меня отъ служебныхъ обязанностей и напутствія на Д. Востокъ; не смотря на то, что я прослужилъ съ ними всего 8 мѣсяцевъ, они устроили мнѣ торжественныя проводы съ молебномъ, на которомъ священникъ благословилъ меня художественной работы складнемъ, съ выгравированной слѣдующей надписью: „Дорогому К. И. Дружинину Благословеніе сослуживцевъ по Управленію С.-Петербурго-Варшавской ж. д.“. Я никогда не забуду столь сердечнаго отношенія ко мнѣ этихъ вѣрныхъ сыновъ Родины, тотчасъ же по объявленіи войны установившихъ вычетъ изъ своего содержанія на нужды войны, и слова благословлявшаго меня Отца:
„Ты, воинъ Константинъ, благую часть избралъ, ибо идешь на поле брани по собственному желанію, а больше сія никто же имать, какъ кто душу свою положитъ за други своя“. Какъ часто вспоминалъ я эти слова въ бояхъ и передавалъ ихъ солдатамъ, умиравшихъ за Вѣру и Родину на моихъ глазахъ. Дорогіе товарищи по Управленію дороги, вѣрьте, что я честно исполнилъ свой долгъ, и, если судьбѣ угодно было пощадить мою голову, то я въ этомъ неповиненъ, а наоборотъ съ своей стороны даже иногда
