поряженіи Куропаткина было слишкомъ много войскъ, а протяженіе этой главной (правильнѣе тетъ-де-понной) позиціи было всего 15 верстъ. Если послѣ сраженія подъ Ляояномъ начали говорить объ идеѣ нашего командующаго арміей, благодаря устройству линіи фортовъ и передовой позиціи, маневрировать со своими войсками на обоихъ берегахъ р. Тайцзы, то я утверждаю, что эта идея придумана послѣ сраженія, на основаніи произведеннаго опыта 19 и 20 августа, вызваннаго исключительно необходимостью парировать обходъ слабыхъ силъ Куроки, переправившихся на правый берегъ рѣки и угрожавшихъ нашей коммуникаціонной линіи.
Приказъ объ оборонѣ позицій Айшаньчжуань и Ляньдясань-Анпинъ, отданный Куропаткинымъ 11-го августа г.г. Зарубаеву и Бильдерлингу, все-таки не требовалъ отъ нихъ настоящей упорной обороны, потому что говорилъ только объ отпорѣ, а это слово имѣетъ понятіе скорѣе временной обороны, и былъ именно такимъ образомъ понятъ, какъ этими генералами, такъ и ихъ ближайшими подчиненными. Доказательствомъ этому служитъ то, что именно такъ дѣйствовали оба командира корпусовъ, командовавшіе стратегическими флангами обѣихъ группъ арміи, т. е. лѣваго Южной и праваго Восточной. Г. Засуличъ не проявилъ никакого упорства въ первый же день боя 13 августа, и напримѣръ его авангардъ г. Толмачева просто отходилъ при появленіи передовыхъ японскихъ частей. Г. Ивановъ, не смотря на блестящую побѣду его Восточнаго отряда, въ продолженіе трехъ первыхъ дней боя 11, 12 и 13 августа, уже къ вечеру послѣдняго дня просилъ у г. Бильдерлинга разрѣшеніе ночью отойти и до разсвѣта снять орудія. Донесеніе этого генерала было столь боязливое, что его начальникъ приказалъ ему лично обратиться за разрѣшеніемъ къ г. Куропаткину.
Вообще же всѣ войска настолько привыкли отступать, что, для выполненія ими упорной обороны, слѣдовало потребовать этого отъ всѣхъ корпусныхъ командировъ и начальниковъ дивизій не словами „дайте отпоръ“, а категорическимъ внушеніемъ: „умирать и не уходить“. Но Куро-
