имѣлъ и свою хорошую сторону, такъ какъ показалъ насколько поддавались, или нѣтъ, чины отряда неожиданностямъ. Я замѣтилъ, что штабъ-офицеръ весьма осторожный человѣкъ, потому что онъ быстро соскочилъ съ лошади л укрылся подъ деревья. На стрѣлковъ огонь не произвелъ никакого впечатлѣнія и только возбудилъ ихъ любопытство; 3-я сотня, находившаяся вблизи меня, бросилась къ конямъ и сѣла на нихъ безъ всякаго приказанія — настолько нервно, что нѣсколько лошадей вырвалось; я мгновенно скомандовалъ ей: „справа по три, въ карьеръ“, „впередъ на выстрѣлы“. Это было принято очень дружно. Хотя залпы прекратились, но я пропустилъ такъ всю сотню, внушая, чтобы впредь не смѣли волноваться. Состоявшій при казакахъ переводчикъ китаецъ соскочилъ съ лошади и убѣжалъ въ гаолянъ, что было замѣчено нѣсколько поздно; онъ больше къ намъ не возвратился.
Давъ людямъ отдохнуть 15 минутъ, мы продолжали движеніе; у д. Лаодитанъ сдѣлали большой привалъ съ варкой чая. Отрядъ Грекова находился на рекогносцировкѣ долины Ломогоу — Сяматунъ, въ окрестностяхъ д. Тунсинпу, и ожидалось его возвращеніе. Присутствовавшіе офицеры Верхнеудинскаго полка ничего о противникѣ сообщить не могли и даже не знали, занятъ ли Пахудзай заставой ихъ отряда.
Въ 9 часовъ вечера мы продолжали движеніе. Пришлось совершить тяжелый ночной маршъ, хотя, всего въ 10 верстъ, но въ совершенной темнотѣ (безлунная и облачная ночь), а, главное, перейти до 6 разъ въ бродъ рѣку Сидахыа, при чемъ вода доходила мѣстами до пояса и выше. Я поручилъ организацію направленія и связи движенія 2-й сотнѣ, и подъесаулъ Прикащиковъ выполнилъ свою задачу блистательно; мы шли ровно, спокойно, безъ оттяжекъ и наталкиваній, по лучшимъ колеямъ дороги и вѣрнымъ бродамъ; отсталыхъ не было. Отойдя версты полторы отъ Лаодитана, мы встрѣтили возвращавшійся съ рекогносцировки отрядъ Грекова (окодо 12 сотенъ); я подъѣхалъ къ генералу и обратился съ просьбой оріентировать меня относительно всего выясненнаго отрядомъ, но получилъ лишь
