картѣ и невѣрно направилъ заставу. Я останавливаюсь на промахахъ Ладыженскаго по слѣдующимъ соображеніямъ. Это былъ молодой человѣкъ, развитой, смышленый, даже пописывавшій статьи въ газеты, обладавшій интересомъ къ дѣлу и не лишенный энергіи, но онъ былъ совсѣмъ не подготовленъ службою мирнаго времени, какъ полевой офицеръ, а потому его полная неспособность, выказанная въ развѣдкѣ и даже въ оріентировкѣ по картѣ, происходила отъ плохой постановки кавалерійской службы у насъ вообще: офицеровъ обучали ѣздить, скакать, рубить, но забывали о главномъ — искусствѣ оріентировки въ полѣ и развѣдки. Этого не требовали и этому не обучали, или обучали слишкомъ мало и плохо.
Въ 3½ часа пріѣхалъ на бивакъ жизнерадостный Бровченко и доложилъ, что Мади по прежнему японцами не занято, а только на масляномъ заводѣ стоитъ около одной роты и одного эскадрона. Этому офицеру Абадзіевъ довѣрялъ безусловно, а потому мнѣ удалось убѣдить его, что задерживаться передъ такой горстью противника совѣстно, а потому надо на слѣдующій день, хотя бы и съ перестрѣлкой, продвинуться впередъ. Всѣ распоряженія для наступленія были сдѣланы, но позднѣе получились донесенія съ тыла отъ Арсеньева, занимавшаго перевалы, о занятіи японцами долины сѣвернѣе д. Тинтей, а отъ Виноградова (изъ Каучепфузы) о появленіи ихъ южнѣе этой деревни; кромѣ того, Васильковскій, ставившій постъ въ д. Тулинза, доложилъ, что встрѣтилъ японскій разъѣздъ, по которому стрѣляли казаки. Абадзіевъ не только отмѣнилъ наступленіе, но приказалъ всѣмъ быть въ полной готовности (подъ сѣдломъ) и рѣшилъ отойти въ Сандіазу. Онъ спросилъ меня офиціально, какъ начальника штаба, считаю ли я нужнымъ отступить. Я отвѣтилъ ему, что ни подъ какимъ видомъ отходить назадъ не слѣдуетъ, потому что занятіе японцами долины Тинтей, основанное на какихъ то слухахъ, очень сомнительно, что японскіе развѣдчики легко могли забѣжать и въ Тулинзу, такъ какъ весь раіонъ лѣвѣе насъ свободенъ отъ нашихъ войскъ, что, отдавъ противнику перевалъ Кіуцейгоу, мы значительно стѣснимъ и затруднимъ себѣ веде-
