не рисковалъ какими нибудь непріятностями за послѣдствія своего неосторожнаго распоряженія. Я остановлюсь подробно на фактѣ конвоированія генераломъ Мищенко роты, кажущемся можетъ быть незначительнымъ, но на самомъ дѣлѣ являющемся историческимъ по двумъ даннымъ: какъ характеристика нашего командующаго арміей, и какъ фактъ имѣющій огромное вліяніе на результаты дѣйствій коннаго отряда Мищенко въ описываемые дни.
Послѣ отъѣзда Мищенко, мой товарищъ по службѣ въ Мади, мрачный есаулъ, мрачно глядя на догоравшій костеръ, неожиданно изрекъ такія знаменательныя слова: „генералъ конвоируетъ роту, полковникъ въ летучемъ разъѣздѣ; что съ нами будетъ дальше?“ Что было дальше, теперь знаетъ весь міръ, но тогда вся эта ненормальность отправленія службы дѣйствительно не предвѣщала ничего хорошаго, и можно было придти въ мрачное настроеніе.
Что за надобность, что за необходимость для начальника значительнаго коннаго отряда, извѣстнаго и уже популярнаго генерала, въ такую важную минуту, какъ начало стратегическихъ ходовъ нашего противника, бросать свой отрядъ и все порученное ему дѣло, какъ то: соприкосновеніе съ противникомъ и его развѣдку, и задаваться цѣлью пробѣжать сотню верстъ, чтобы убѣдиться цѣлы ли полторы роты стрѣлковъ, слѣдовавшія, кстати сказать, вдоль линіи связи (летучей почты къ штабу Восточнаго отряда), установленной самимъ Мищенко. Неужели офицеры, объѣзжавшіе эту линію (а таковыхъ я видѣлъ самъ), или спеціально наряженная сотня, или разъѣздъ, не могли своевременно донести генералу о благополучіи или неблагополучіи слѣдовавшей пѣхоты; наконецъ, вѣдь я лично ручался ему за безопасность и цѣлость стрѣлковъ и предупреждалъ, что ихъ командиръ можетъ уже сегодня очутиться совсѣмъ близко отъ войскъ Восточнаго отряда. Слѣдовательно, какая нибудь особо важная причина вынуждала г. Мищенко скакать за пѣхотой. А между тѣмъ именно въ это время ввѣренный ему отрядъ началъ отступленіе и уже находился въ одномъ переходѣ сѣвернѣе г. Сюяня; чѣмъ было вызвано это отступленіе непонятно, потому что черезъ два или три
