нѣйшее мѣсто для наблюденія за многочисленными направленіями. Неожиданно появился казачій офицеръ и объявилъ, что сейчасъ прослѣдуетъ самъ генералъ Мищенко, который конвоируетъ роту, высланную имъ съ этапа Догушань, такъ какъ г. Куропаткинъ, узнавъ о такомъ неосторожномъ распоряженіи, страшно разгнѣвался и насыпалъ Мищенко; и вотъ послѣдній, опасаясь, чтобы съ ротой что нибудь не случилось, слѣдуетъ теперь за ней съ одной сотней, желая непремѣнно лично удостовѣриться въ участи роты. Подъ вечеръ прибылъ г. Мищенко съ сотней и 5—6-ю состоявшими при немъ офицерами. Онъ чрезвычайно сердечно поздоровался съ казаками словами: „здорово, славные Уссурійцы“; по отвѣту и выраженію лицъ казаковъ сейчасъ же можно было замѣтить, что они очень цѣнили этого начальника. Ко мнѣ генералъ отнесся очень сухо, но я не ожидалъ иного пріема, ибо при Мищенко состоялъ нѣкій Троцкій (здѣсь его не было, и конечно, этотъ вопросъ меня не интересовалъ) — разжалованный изъ поручиковъ Гвардейской конной артиллеріи въ рядовые, за совершенное имъ противъ меня въ 1902 году гнусное преступленіе[1]. Мищенко со свитою скушали мои послѣдніе запасы (консервы и хлѣбъ) и тронулись дальше вслѣдъ за стрѣлками, хотя я предупредилъ Мищенко, что они вѣроятно промахнули очень далеко, и нагнать ихъ трудно. Дѣйствительно, генералъ не догналъ роту даже въ 15 верстахъ разстоянія, гдѣ остановился на ночлегъ, и на другой день повернулъ обратно, считая, вѣроятно, что болѣе уже
- ↑ Замѣчательно, что всѣ наши популярные кавалерійскіе начальники украсили свою свиту офицерами — преступниками и скандалистами: при Мищенко состоялъ названный Троцкій, приговоренный судомъ къ 6-ти лѣтнему заключенію въ тюрьмѣ, и вмѣсто этого разжалованный въ рядовые; при Ренненкампфѣ — Жеребковъ, сосланный на каторгу за убійство своего товарища въ Лейбъ Казачъемъ полку, сотника Иловайскаго; при Самсоновѣ — знаменитый своими скандалами въ Петербургѣ и даже за границей, удаленный изъ Собственнаго Конвоя Его Величества свѣтлѣйшій князь Грицко Зейнъ-Витгенштейнъ-Берлебургъ. Замѣчательно также, что эти герои мирнаго времени на войнѣ себя рѣшительно ничѣмъ не проявили, въ смыслѣ храбрости и подвиговъ, и работали при штабахъ, но не въ строю, т. е. въ болѣе спокойной и безопасной обстановкѣ.
