ли можно было еще разсчитывать, такъ единственно на спущенныя шлюпки.
Консейль прехладнокровно разсуждалъ на эту тему — разбиралъ, что называется, по ниточкѣ грозящія опасности и составлялъ разные планы. Удивительный человѣкъ былъ этотъ Консейль! Среди необозримаго океана, онъ точно находился у себя дома!
И такъ, мы порѣшили, что есть для насъ одно только спасеніе: попасть на спущенныя шлюпки „Авраама Линкольна“, — значитъ, надо было намъ устроить дѣло такъ, чтобы имѣть возможность какъ можно долѣе поджидать эти шлюпки.
— Надо, сколько возможно, беречь силы, сказалъ я Консейлю. — Знаешь, что мы сдѣлаемъ? Одинъ изъ насъ перевернется на спину, скреститъ руки, вытянетъ ноги и будетъ лежать неподвижно на водѣ, а другой будетъ плыть и подталкивать его впередъ. Роль попихача будетъ продолжаться не больше десяти минутъ, и потомъ онъ, въ свою очередь, растянется на водѣ — понимаешь? Коли мы будемъ этакъ чередоваться, такъ мы можемъ плыть нѣсколько часовъ кряду, — можетъ хватить силъ проплыть до разсвѣта.
Разумѣется, разсчитывать проплыть до разсвѣта было неосновательно, но человѣкъ такъ ужь созданъ, что никогда не теряетъ надежды. И я не терялъ. Къ тому, насъ было двое, что тоже подкрѣпляло падающій духъ. Однимъ словомъ, я надѣялся. Я говорилъ себѣ, что надежды нѣтъ, быть не можетъ, а все-таки надѣялся!
Столкновеніе „Авраама Линкольна“ съ чудовищемъ произошло около одиннадцати часовъ вечера. Я, значитъ, разсчитывалъ на восьмичасовое плаванье до разсвѣта.
— Чтожь, пожалуй, проплывемъ восемь часовъ, если будемъ чередоваться! сказалъ я Консейлю.
— Пожалуй, что проплывемъ, отвѣчалъ Консейль.
Море было спокойно, тихо, и мало насъ утомляло. Время отъ времени я принимался вглядываться въ густой мракъ, который только освѣщался фосфорическими блестками при каждомъ вашемъ движеніи. Я смотрѣлъ на свѣтящіяся волны, разбивавшіяся подъ моими руками; переливающаяся поверхность водъ
