— Я самый, отвѣчалъ Консейль: — къ услугамъ ихъ чести.
— Значитъ, тебя тоже вышвырнуло въ море?
— Нисколько меня не вышвырнуло, я самъ прыгнулъ. Я нахожусь въ услуженіи у ихъ чести, значитъ, я долженъ всюду слѣдовать за ихъ честью. Я и послѣдовалъ.
Онъ находилъ это очень естественнымъ!
— А фрегатъ? спросилъ я.
— Фрегатъ! отвѣчалъ Консейль, перевертываясь на спину. — Я полагаю, лучше будетъ, коли ихъ честь перестанетъ ужь на фрегатъ разсчитывать.
— Ты полагаешь?
— Въ ту самую минуту, какъ я прыгалъ въ море, я слышалъ рулевые закричали: „винтъ сломался! руль сломался!“
— И винтъ и руль? Сломались?
— Да! Чудовище перехватило ихъ зубомъ. Больше поврежденій на „Авраамѣ Линкольнѣ“ нѣтъ, да вотъ только что онъ ужь не можетъ теперь направляться, въ какую сторону хочетъ, — значитъ, не можетъ позаботиться о насъ.
— Такъ мы, стало быть, пропадемъ!
— Можетъ, пропадемъ, отвѣчалъ спокойно Консейль. — А впрочемъ у насъ еще остается нѣсколько часовъ впереди, а въ нѣсколько часовъ можно иногда много кое-чего сдѣлать.
Невозмутимое хладнокровіе Консейля, придало и мнѣ малую толику храбраго духу. Я поплылъ, сколько было силъ, но плыть было мнѣ очень трудно: одежда облипала около моего тѣла и сдавливала меня, какъ оловянная оковка. Я едва могъ держаться на водѣ.
Консейль это замѣтилъ.
— Прошу позволенія у ихъ чести сдѣлать маленькій нарѣзецъ, сказалъ онъ.
И просунувъ раскрытый ножъ подъ мое платье, онъ быстро распоролъ его сверху донизу. Затѣмъ онъ проворно сдернулъ его съ меня, покуда я плылъ за насъ обоихъ.
Я, въ свою очередь, оказалъ такую же услугу Консейлю.
Затѣмъ мы опять принялись плыть рядомъ.
Положеніе, однако, было ужасное. Нашего исчезновенія, очень можетъ быть, не примѣтили, да еслибъ даже и примѣтили, фрегатъ безъ руля не могъ повернуть къ намъ противъ вѣтра. Ко-
