— Усилить пары, коли это можно, г. капитанъ. А я, съ вашего позволенія разумѣется, стану пойду около ватерштага съ острогою, и какъ только мы его нагонимъ надлежащимъ образомъ, я сейчасъ и хвачу его острогою.
— Идите, становитесь, Недъ, отвѣчалъ капитанъ.
И вслѣдъ затѣмъ крикнулъ:
— Г. механикъ, усильте пары!
Недъ Лендъ сталъ на своемъ посту. Пары усилили. Винтъ перевертывался теперь по сорока три раза въ минуту и паръ хлынулъ въ клапаны. Бросили лагъ и оказалось, что „Авраамъ Линкольнъ“ шелъ по восьмнадцати миль и пяти десятыхъ въ часъ.
Но проклятое чудовище тоже летѣло по восьмнадцати миль и пяти десятыхъ въ часъ.
Еще часъ фрегатъ гнался и все-таки не нагналъ ни на туазъ больше.
Трудно было перенести такое униженіе одному изъ самыхъ отличнѣйшихъ скороходовъ американскаго флота. Экипажъ начиналъ приходить въ бѣшенство; матросы кляли чудовище.
А чудовище и въ усъ не дуло! Капитанъ Фаррагютъ ужь не крутилъ свою бородку, а кусалъ ее.
Механикъ снова былъ призванъ.
— Вы идете на всѣхъ парахъ? спросилъ капитанъ Фаррагютъ.
— На всѣхъ парахъ, г. капитанъ, отвѣчалъ механикъ.
— Во сколько пущено?
— Въ шесть съ половиною атмосферъ, г. капитанъ.
— Пустите въ десять атмосферъ.
Это было настоящее американское распоряженіе! Лучше, пожалуй, не отличились бы и на бѣгахъ на Миссиссипи!
Консейль стоялъ около меня; я ему сказалъ:
— Знаешь, дружище, мы вѣдь, по всѣмъ вѣроятіямъ, взлетимъ на воздухъ?
— Какъ угодно будетъ ихъ чести, отвѣчалъ Консейль.
Положа руку на сердце, я долженъ признаться, что я нисколько не унывалъ: мнѣ этотъ рискъ очень былъ по нраву.
Пары были пущены на десять атмосферъ. Уголь завалилъ всѣ печи. Изъ вентилаторовъ пахнули цѣлые потоки воздуха на
