него ждать нечего! „Наутилусъ“ подходитъ къ Лонгъ-Эйленду. Мы бѣжимъ, какова бы ни стояла погода!
Небо хмурилось все сильнѣе и сильнѣе. Явились признаки урагана. Атмосфера становилась молочнаго цвѣта. Густыя облака осѣдали до горизонта и быстро убѣгали. Вода вздувалась; всѣ птицы, исключая буревѣстниковъ, исчезли. Опускавшійся барометръ указывалъ на сильное давленіе паровъ. Стормгласеъ разлагался подъ вліяніемъ электричества, пресыщавшаго атмосферу. Борьба стихій приближалась.
Буря разразилась 18 мая, именно въ то время, когда „Наутилусъ“ шелъ на высотѣ Лонгъ-Эйленда, за нѣсколько миль отъ Нью-Йорка.
Бурю эту я могу описать, такъ какъ капитанъ Немо, по необъяснимому капризу, не ушелъ отъ нея въ глубину моря, а сталъ съ нею бороться на поверхности.
Вѣтеръ дулъ съ юго-запада сначала съ быстротою пятнадцати метровъ въ секунду, потомъ къ тремъ часамъ вечера съ быстротою двадцати пяти.
Капитанъ Немо, непоколебимый при напорѣ вѣтра, не покидалъ палубы. Онъ велѣлъ себя привязать у пояса, чтобъ не унесло волнами; я былъ при немъ, удивляясь и силѣ бури, и силѣ человѣка.
Огромныя облака какъ бы мели поверхность моря. Маленькихъ волнъ я уже не видѣлъ въ числѣ большихъ: вода вся вздымалась длинными валами и гребень ихъ, по причинѣ плотности всей массы, не разсыпался; они росли въ вышину, сталкивались другъ съ другомъ, а среди ихъ „Наутилусъ“ то повергаемый на бокъ, то взлетавшій на верхушки, неистово метался и пыхтѣлъ.
Къ пяти часамъ полилъ страшный дождь, но ни вѣтеръ, ни море при этомъ не утихли; напротивъ, ураганъ дулъ съ быстротою сорока пяти метровъ въ секунду, т. е. съ тою силою, какая опрокидываетъ дома, вбиваетъ въ двери черепицу, которую срываетъ съ кровель, ломаетъ желѣзныя рѣшетки, сноситъ крупнаго калибра пушки.
А „Наутилусъ“ нашъ, среди такого шквала, держалъ себя такъ, что вполнѣ оправдывалъ мнѣніе ученаго инженера: „хорошо построенный корабль въ состояніи выдержать что бы то
