берега, которые, какъ зеркала, отражали солнечные лучи, прорывавшіеся сквозь туманъ. Повсюду царствовало мрачное безмолвіе, изрѣдка только прерываемое полетомъ буревѣстниковъ или пуффиновъ.
— Вотъ сторонка! сказалъ Недъ Лендъ, все замерзло! и всякій шумъ замерзъ.
„Наутилусъ“ вынужденъ былъ остановиться.
— Ну, г. профессоръ, сказалъ Недъ Лендъ, коли вашъ капитанъ Немо да пойдетъ дальше...
— Что-же, Недъ?
— Хватъ онъ будетъ, г. профессоръ!
— Почему же это, Недъ?
— А потому, что никто еще не переходилъ сплошныхъ льдовъ и не перейдетъ! Оно конечно, капитанъ Немо ловокъ, да тутъ нашла коса на камень: ледъ не свой братъ и коли ужъ положенъ такой предѣлъ, чтобъ дальше человѣку не ходить, такъ онъ и не пойдетъ!
— Неужто нѣтъ? А мнѣ бы очень желательно посмотрѣть за этими сплошными льдами. Терпѣть не могу, когда вотъ этакъ вдругъ передъ тобою выдвинется стѣна!
— Это ихъ честь справедливо замѣчаетъ, сказалъ Консейль, стѣны только раздражаютъ ученыхъ... и не ученыхъ тоже. Лучше еслибы стѣнъ нигдѣ не было.
— Да вѣдь извѣстно, что за этой стѣной, т. е. за сплошными-то льдами, сказалъ Недъ Лендъ.
— Что-жъ тамъ такое, Недъ? спросилъ я.
— Ледъ, и больше ничего, отвѣчалъ канадецъ.
— Вы въ этомъ увѣрены, Недъ?
— Увѣренъ, г. профессоръ.
— А я нѣтъ, и поэтому желалъ бы пробраться за стѣнку и поглядѣть.
— Послушайтесь меня, г. профессоръ, и выкиньте такія мысли изъ головы. Вы дошли до сплошныхъ льдовъ и будетъ съ васъ! Дальше вы не пойдете, — ни вы, ни вашъ капитанъ Немо, ни его „Наутилусъ“. Какъ онъ тамъ не прыгай, а постоимъ, постоимъ, да и повернемъ къ сѣверу!
Я долженъ былъ согласиться съ Лендомъ. Пока не изобрѣ-
