329 —
гора сверкала, какъ алмазъ; иныя были матоваго бѣлаго цвѣта, точно мраморныя.
Чѣмъ дальше мы поднимались къ югу, тѣмъ чаще попадались эти пловучіе острова, тѣмъ больше увеличивались ихъ размѣры.
Полярныя птицы гнѣздились на „ледянкахъ“, какъ называлъ ледяныя горы канадецъ. Буревѣстники и пуффины оглушали насъ своими криками. Иные принимали „Наутилусъ“ за трупъ кита, спускались на него и долбили клювомъ звонкое листовое желѣзо.
Во время этого плаванія среди льдовъ, капитанъ Немо очень часто выходилъ на платформу.
Я часто смотрѣлъ на него, когда онъ стоялъ и внимательно наблюдалъ горизонтъ. Мнѣ иногда казалось, что его спокойные, тихіе глаза словно вспыхивали.
Что онъ думалъ въ это время? Можетъ быть онъ думалъ, что вотъ здѣсь, въ этихъ странахъ, онъ далеко отъ всѣхъ людей, одинъ, самъ себѣ хозяинъ?
Капитанъ Немо ничего не говорилъ. Онъ или стоялъ неподвижно или давалъ направленіе „Наутилусу“.
Правилъ онъ съ необычайнымъ искуствомъ и ловкостью; „Наутилусъ“ скользилъ какъ ни въ чемъ не бывало между ледяными массами длиною въ нѣсколько миль и вышиною отъ семидесяти до восьмидесяти метровъ.
Вдали, казалось, путь совершенно загромождался льдами. На 60° широты проходъ исчезъ.
— Ну тутъ станемъ! сказалъ канадецъ.
Я думалъ тоже.
Но капитанъ Немо отъискалъ какую то щелочку и отважно проскользнулъ сквозь нее, очень хорошо зная, что вслѣдъ за проходомъ „Наутилуса" льды тотчасъ же сплотятся.
„Наутилус“ путеводимый этой искусной рукой, перешелъ всѣ льды: и ледяныя горы, и ледяныя поля, и „лловучки“, и „кругляки“ и „полосатки“.
— Почему это называютъ ихъ „кругляками“ и „полосатками“, съ позволенія ихъ чести? спросилъ Консейль.
— Потому что первые состоятъ изъ круглыхъ обломковъ, Консейль, а вторые изъ продолговатыхъ.
— А! сказалъ Консейль.
— Мудрено? спросилъ канадецъ.
