— 326 —
бивъ одного кашелота онъ летѣлъ на другаго, повертывался направо, налѣво, отступалъ, погружался когда кашелотъ нырялъ, всплывалъ за нимъ снова на поверхность, поражалъ сверху, поражалъ снизу, рѣзалъ, рвалъ на части, терзалъ, уничтожалъ.
— Ну рѣзня! говорилъ Недъ Лендъ, экой содомъ подняли.
Дѣйствительно испуганныя животныя страшно взволновали тихія воды. Цѣлый часъ продолжалось это побоище. Нѣсколько разъ десять или двѣнадцать кашелотовъ разомъ кидались на „Наутилусъ“. Мы сквозь стекла видѣли ихъ зубастую пасть, ихъ страшный глазъ. Они цѣнлялись за „Наутилусъ“, какъ собаки за двухгодовалаго кабана. Но „Наутилусъ“ ихъ уносилъ, увлекалъ въ глубь, поднималъ на поверхность, нисколько не стѣсняясь ихъ тяжестью, ни мало не заботясь о ихъ мощныхъ ударахъ.
Наконецъ кашелоты были разсѣяны. Воды перестали волноваться, „Наутилусъ“ выплылъ на поверхность.
Мы тотачсъ же выбѣжали на платформу.
Море было покрыто обезображенными, изуродованными трупами. Самый ужасный взрывъ не могъ бы такъ исковеркать, разщипать, разнести эту массу чудовищъ. Мы плыли среди огромныхъ труповъ.
— Спины у нихъ голубоватыя, говорилъ Консейлъ, брюхо бѣловатое и всѣ они покрыты выпуклостями.
Нѣсколько перепуганныхъ кашелотовъ обратилось въ бѣгство. Воды на пространствѣ нѣсколькихъ миль окрасились кровью и „Наутилусъ“ плылъ по кровавому морю.
Капитанъ Немо тоже вышелъ на платформу.
— Каково, дядя Лендъ? спросилъ онъ.
Что жъ это за охота? отвѣтилъ канадецъ, который уже успѣлъ успокоиться. Это охотой нельзя и назвать. Оно, конечно, страшно глядѣть, да вѣдь я не мясникъ, я охотникъ, я китоловъ! это просто рѣзня, бойня!
— Это истребленіе вредныхъ животныхъ, дядя Лендъ. „Наутилусъ“ не похожъ на мясницкій ножъ: — вы напрасно его порочите!
— По моему острога лучше, сказалъ Недъ Лендъ.
— Всякому свое, отвѣтилъ капитанъ.
— Это, разумѣется, что всякому свое! сказалъ Недъ Лендъ.
