Я мало ѣлъ, Консейль ѣлъ насильно, изъ благоразумія; одинъ Недъ съ апетитомъ.
Когда завтракъ окончился, каждый изъ насъ прилегъ въ своемъ углу.
Въ это время свѣтлый шаръ, освѣщавшій нашу каюту, погасъ, и мы остались въ совершенной темнотѣ. Недъ Лендъ не замедлилъ заснуть, но меня удивило, что и Консейль тотчасъ же погрузился въ тяжелую дремоту.
— Отчего это его такъ обуялъ сонъ? подумалъ я.
И вдругъ чувствую, что голова моя тяжелѣетъ и что я словно пьянѣю.
Напрасно открывалъ я глаза и старался держать ихъ открытыми, — они сомкнулись, не смотря на всѣ мои усилія. У меня начиналась какая то тяжелая, болѣзненная галлюцинація. Очевидно, въ нашъ завтракъ было подмѣшано сонное вещество.
Капитану, для сохраненія тайны не довольно было нашего заключенія, ему нуженъ былъ еще сонъ!
Я слышалъ какъ закрылись филенки. Морское волненіе, производившее легкую боковую качку, прекратилась. Покинулъ ли „Наутилусъ“ поверхность Океана, вошелъ ли онъ въ неподвижный слой воды?
Я пробовалъ еще бороться съ одолѣвающимъ сномъ, но бороться было невозможно. Дыханіе мое ослабѣло. Смертельный холодъ охватилъ, и какъ бы парализировалъ мои члены. Мои вѣки упали какъ настоящіе свинцовые колпаки на глаза, и я не могъ болѣе ихъ поднять. Я погрузился въ болѣзненный сонъ, мнѣ стали представляться какія-то видѣнія… Потомъ видѣнія изчезли и я впалъ въ совершенное безпамятство.
На другой день я проснулся безъ всякой головной боли и чувствовалъ себя особенно хорошо. Къ великому моему изумленію, я за ночь очутился въ своей комнатѣ. Безъ сомнѣнія, и мои товарищи тоже были перенесены обратно въ ихъ каюту; что произошло ночью они вѣроятно не знали, какъ не зналъ и я.
