Посреди свѣтящейся водяной массы прорывались яркія полосы, словно ручьи расплавленнаго въ горнилѣ свинца или нити метала, раскаленнаго до бѣла; нѣтъ, это было не тихое, ровное изліяніе лучей нашего обыкновеннаго освѣщенія! Здѣсь была сила и движеніе — необыкновенныя. Этотъ свѣтъ можно было назвать живымъ.
Это было безчисленное скопленіе пелагійскихъ инфузорій, свѣтящихся акалефъ.
— Что это такое, съ позволенія ихъ чести? спросилъ Консейль.
— Что жъ это за инфузоріи? спросилъ Недъ Лендъ. Опишите ка ихъ г. профессоръ.
— Это шарики изъ прозрачнаго желе, снабженные нитеобразными щупальцами; въ тридцати кубическихъ центиметрахъ воды ихъ насчитываютъ до двадцати пяти тысячъ.
— Ишь какъ свѣтятся! замѣтилъ Недъ.
Свѣтъ этотъ увеличивался отъ блеска медузъ, морскихъ звѣздъ, ушатокъ, камнеточивокъ или морскихъ финиковъ и другихъ фосфориическихъ зоофитовъ, напитанныхъ жиромъ органическихъ веществъ, разлагаемыхъ моремъ и можетъ быть слизью, отдѣляемой рыбами.
Въ продолженіи нѣсколькихъ часовъ „Наутилусъ“ плылъ посреди блестящихъ волнъ и наше удивленіе еще увеличилось, когда мы увидѣли большихъ морскихъ животныхъ, игравшихъ тамъ, какъ саламандры. Я видѣлъ, въ этомъ огнѣ, который не жегъ, элегантныхъ и быстрыхъ дельфиновъ или морскихъ свиней, неутомимыхъ морскихъ клоуновъ и саблянокъ длиною въ три метра, смышленыхъ предвѣстниковъ урагана, которые время отъ времени ударяли объ стекла залы своими страшными копьями. Потомъ показались болѣе мелкія рыбы, различные спинороги, корифены, носачи и сотни другихъ, — все это кружилось и сновало въ яркомъ свѣтѣ.
Что это было за волшебное зрѣлище!
Можетъ быть нѣкоторыя атмосферическія условія умножали силу этого свѣта? Можетъ надъ поверхностью моря разражалась буря? Но „Наутилусъ“ на глубинѣ нѣсколькихъ метровъ, не чувствовалъ ея ярости и тихо качался посреди спокойной воды.
Мы плыли все далѣе и безпрестанно насъ поражали новыя чудеса. Консейль наблюдалъ и классифировалъ зоофитовъ, суставчатыхъ, молюсковъ и рыбъ.
